Сибирские огни, 1966, №6

— Полынь и у подножья, и у Чертова Пальца одинакова. П авел молчал. Евдоша, стоя у притолоки и позевывая, вслед за 'Фомой ласково проговорила: — Павел Ильич, разумеется, вы — крепки, выносливы, но все ж вы не спали и работали всю ночь. — Захочется — сосну в горах. — А пресмыкающиеся? — спросил Фома.— Я тебе отсюда не крик­ ну: «Придави змею!» — Он захохотал, а потом объяснил: — У нас по­ говорка была т ак а я давно. Нальем стакан коньяка и под крик — «при­ дави змею!»,— чтоб залпом. Павел был здоров давить. Пашка, ты к обеду вернешься? — К обеду? К завтраку , ей-же-ей! Евдоша вышла. Павел мыл руки, слышалось плесканье воды. Фома болтовне Па вла , видимо, не придавал никакого значения; скажет «уйду»,— и завали т ся спать на чистенькой постели, вместо гор. А Евдо- ше чудилось в словах П а вл а какое-то горькое увлечение, и не по нутру ей было оно. Она хотела поговорить с ним сейчас же, наедине, хотя, собственно, о чем? Все, кажется, сказано. Евдоша ж д а л а П а в л а у пляжа. Вспомнилось, что в юности Павел любил малоизвестные имена и названия предметов. Вдруг объяснит, кто т а к а я Д ем е тр а или что такое Висожары, или Подунавье, а то нач­ нет перечислять — пробойник, тун, овен, ихтиофтальм, жгун, гребло... Казалось, он был тогда в приятном полузабытьи. И вот сейчас, в биб­ лиотеке, он начал вспоминать разные таинственные слова, значение многих из них Евдоша не знала. Ей рисовался храм Папы Климента, метель, сугробы, раскачиваемые метелью фонари, скрип ботинок по снегу, юность... а его все нет и нет! Она медленно бродила между биб­ лиотекой и пляжем . На сером мокроватом л еж а к е в алялас ь зеленая шляпа Гармаша. Куда исчез художник? Купается? Проведывает сына? Проголодался? Вдали, у самого горизонта, покачивалось знакомое аспидно-темное ры­ бачье судно с треугольным парусом. Между судном и берегом — пе­ пельно-неподвижное море. Гармаш уплыл к судну, проказник? Д а нет, не таковский он пловец. Взглянув направо, она увидела, что вдоль холмов, к горе Кок-кая быстро ша гает Гармаш. Он шел т ак быстро и так высоко поднимал но­ ги, что ка залось — звук его шагов доносится до Евдоши. Куда он спе­ шит? Что ему надо в такую рань там, в горах? Он миновал рыбачью землянку и свернул в предгорье. «А, хоть гречиха на нем расти!» — вспомнила она юношескую поговорку. — И к тому же та-ак хочется спа-а-ать... Евдоша зевнула, присела на лежак , отодвинув шляпу Гармаша,— и точно покатилась куда-то в искристую, пушистую, тихо журчащую песню. Когда она вернулась в библиотеку, Фома дремал, покачиваясь в плетеном кресле возле груды высохших пленок. — А, Евдоша! Мотайте скорее вашу славу. Пашка на самом деле подался в горы? — Я спала, не видела,— ответила она, краснея. — И мне, собственно, пора бы спать, да как взгляну на пленку, всего передергивает от радости. Фильмик-то, в общем, захлебнетесь,— ск а з ал он добродушно, н а сл аж д а я с ь своей работой.— Покажем в Моск­ ве, вас сразу, Евдоша, пригласят в кино. — Неужели я способна, по-вашему, променять архитектуру на что- нибудь другое?