Сибирские огни, 1966, №6

Каменная игла росла. Краски ее были неярки, скорее сумрачны и тяжелы . Видно, этот гребень древней лавы многие тысячелетия дергали, рвали , драли и щипали, теребили, как теребят с птицы перо, как волки теребят падаль, и гребень озлобился, ощерился, и теперь его не выров­ няешь и не ублагодушествуешь ничем. Плоскогорье перед Чертовым Пальцем оканчивалось камнями, рос­ сыпью, словно палец желал торчать одиноко. Взглянув на Евдошу и как будто догадавшись о ее сне, Гармаш сказал: Чертов Палец — это все, что осталось от бога Гефеста. Бог тут зарылся в базальты, когда за ним гнались христианские попы с к адил а ­ ми и святой водой, и с топорами. Рядом,— вот тут направо, возле дубо­ вого леска,—- расщелина, порой принимающая легкомысленный вид. Здесь, под камнями, спряталась навсегда Афродита. Иногда весной, ког- д а мутный поток вод скрывает ее, превращая в камень, она робко вы­ глядывает, любуясь Чертовым Пальцем, последним свидетелем былых наслаждений. Возле расщелины вы натолкнетесь на вкрапления агатов, лунного камня, розовато-белесой яшмы — это следы любви богов, их капли. Татары называют ущ е ль е— Гяур-бах, Ущелье Неверных. Конеч* но, Гефест-Вулкан и Афродита-Венера неверные. Он засмеялся. З а Чертовым Пальцем и перевалом широкое желтое плоскогорье суживалось, наполнялось цепким ветром и, теряя запахи полыни и чебре- ца, на вершине Карадага превращалось в гладкий каменный балкон, черноватый, с ржавыми крапинами, с которого превосходно видно серо­ черное нагромождение скал внизу, крошечные маково-голубые вулкани­ ческие цирки, шиферно-серые пропасти, голубовато-зеленые поляны, тяжелые, хотя и низкорослые дубы, дико исковерканные ветрами мож- жевельники. Отсюда тропинка замысловато вьется по коньку хребта, упираясь возле Отуз в крутой обрыв. Евдоша чувствовала головокружение, внутри ее все дрожало, она корчилась от страха и надеялась, что кто-нибудь первым признается в своей трусости, а за ним и она... Все улыбались зелеными лицами,—• улыбала сь и она. Она шла за Гармашом, глядя в его спину,— и никуда больше! Она не помнила — направо ли свернули, налево ли. Руки и ноги ее оцепенели,, онемели, и ей невозможно было понять, чем она шатала, чем цеплялась за камни, чем шутила, потому что язык ее совершенно замерз. Ей хотелось просить, умолять: «остановитесь!», а она смеялась сама над собою и приходила от этого в бешенство, и го­ л о в а вдруг яснела, будто наполняясь высшими знаниями, которые здесь, увы, совершенно не нужны! — Почему Львиное Ущелье? — слышала она сиплый, испуганный голос Афросиньи Никодимовны и ответ Гармаша: — Говорят, древние прятали тут золотой пояс Афродиты, его львы охраняли, а искатели приключений, упражняясь в мужестве, спускались сюда. Когда немножко помрачнеет, вы наткнетесь на их кости. •— А вы убеждены, Захарий Саввич, что львы перемерли? — Не все. Я, как видите, жив. «Наверно, альпинисту спуск сюда кажется безобидным упражне­ нием, да и само ущелье для него, небось, относится к типу «5» или «6», но мне, впервые видящей столь взметнувшиеся скалы, как кони в поэ­ мах, эти обрывы, кинутые там, где их совершенно не ждешь,— мне како ­ во пробираться среди этой выставки избытка сил и безмерной рьяно­ с т и ? »— Повторяя свои мысли, Евдоша успокаивалась всегда: второй раз д ум а я об одном и том же, представляешь себе обдумываемое куда проще.