Сибирские огни, 1966, №6

словом, ни краской. Сколько слов писалось о том ощущении, которое испытываешь, когда входишь в море! А помню ли я хоть одну строчку ; или картину, равную тем чувствам, которые испытала, когда впервые до ­ тронулась до теплого, милого моря? — Поэтому-то новейшее искусство и отрицает списывание с приро­ ды как словом, так и красками. Куб, ромб, эллипсис не наполнены кон­ кретным материалом, художник набросал контуры, а ты принимай их за море, за скалу, за письменный стол, за все, к чему толкнет тебя вообра­ жение. Д аж е экономно- в одной картине — десять! Вы-то сами, Г ар ­ маш, согласны или нет с этим новейшим? — Отказался, Евдоша, если вы следите за моими работами,— з ад ум ­ чиво ответил Гармаш .— Отказался и до сих пор изумляюсь: зачем? С р а ­ зу же, точно повинуясь моему отказу, вылезла эта натуралистическая дрянь... И я — за нею... эк, меня! — Жертвы вознаграждаются, Гармаш. — Радуюсь вашей вере. Но тут была не жертва,— глупость. Впро­ чем, глупость награждается еще чаще. Афросинья Никодимовна громко рассмеялась грудным своим сме­ хом. Она шла, д ержа И зя слав а Глебовича за руку. Лицо у И зя сл а в а Глебовича было блаженное, улыбался он с такой добротой и кротостью, что, казалось, мягче его и человека не было. Афросинья Никодимовна посматривала на него задумчиво-нежно и иногда, наклонившись к его уху, шептала еле слышно: «Твоя Афро тебя безумно любит». Тем временем Изя слав Глебович думал: «Два молодых архитекто­ ра — леваки, притворяющиеся праваками и неизвестно почему не же- ’ лающие работать по своей специальности,— приехали к третьей, состав- ’ ляюшей, судя по ее намекам, какую-то Докладную записку. Интересно бы ознакомиться с этой запиской. И художник Гармаш тоже из бывших ' леваков. Как циничны его рассуждения о новейшем искусстве! И почему ( все они тащатся к Мертвой бухте? Что это — символ? Что тут подразу ­ мевается? Кто — мертв? Каким образом?! — И наряду с этими кислыми ' мыслями он, косясь на Афросинью Никодимовну, думал :— А у Афро фи ­ гура, пожалуй, лучше, чем у этой архитекторши: уж слишком та сухо­ пара, да и голова мелковата, а потом, что это за волосы — словно рук а ­ вица!.. И вот еще что — непонятно, почему Пушкину, когда он был в 3 Крыму, не хотелось пожить подольше в Феодосии, древней Кафе? Такие ^ древности! Сообщение морское было плохое? И вообще, сколько он пла­ вал по морю? Надо подсчитать и записать. Стихов о море много, но пла- ’ вать... да и я ведь не очень-то жалую море». В разъяснение мыслей И зя сл ав а Глебовича о Пушкине нужно доба- 1 вить, что И зя слав Глебович давно уже составлял словарь дат, мест от­ зывов критики и друзей поэта о каждом его стихотворении, хотя делал - то он все это весьма приблизительно. Не потому ли, что он «пушкинист», его и «направили» в Коктебель, к поэтам, драматургам , архитекторам, л живописцам?.. Д а простит меня читатель, что тревожу тень поэта, упо­ миная имя его, когда описываю негодяя, но ведь и за Александром Сер­ геевичем их ходило немало! Что же касается любви Афросиньи Никоди­ мовны, то мало ли кто кого любит? А, кстати сказать, эта молодая жен ­ щина в коротком пурпурово-фиолетовом платье с белым цветком у пле­ ча была в тот день очень хороша, не так хороша, как Евдоша, но все же : хороша. Однако ни Павел, ни Фома не ухаживали за ней, а шли возле в Евдоши, глядя ей в глаза и прислушиваясь к ее голосу. Видно было, что им нравится высокий голос Евдоши, твердая ее по- й ходка, вся ее статная, сильная фигура,—не столь все ж высокая, как у и Афро. Д а и слова Евдоши, должно быть, им нравились: Евдоша замети- 3 Сибирские огни № 6