Сибирские огни, 1966, №6

ванно, руки в здра гивали , губы были сухи и обметаны. Евдоша чувство» в а л а к мужу сострадание, но ничего не ответила. «Пусть сам решит, чтобы потом на меня не пенять». Тут вспомнила Евдоша, что на днях сердобольная с е к р е т а рш а Союза архитекторов, глядя в ее осунувшееся лицо, с к а з ал а : «Много путевок г о р и т— все ждут собрания. Д а д у т с большой скидкой. Коктебель, Д ом отдыха, море, купанье. И что за инте ­ рес признавать свои ошибки?» Евдоша бросила ей в ответ: «Интереса нет, тем более, что у меня и ошибок нет». Евдоша собир ал ась выступить на собрании, но ра здум а ла . Во-пер ­ вых, вряд ли сумеет ск а з а т ь публично что-либо путное — отсутствует опыт; во-вторых, она совсем онемела бы при мысли, что на трибуне а р ­ хитектор Е. Орехова говорит одно, а через полчаса выходит архитектор В. Орехов и ут в ержд а е т противоположное: жена против Рима, муж — за Рим . В таких вопрос ах сплетне и смеху не место. Успею. Будет еще не одно собрание на эту тему. Поеду к морю, покупаюсь. П а в л а и Фому она не встречала в последние перед отъездом дни. М ес яц а три-четыре тому н а з а д они поступили на крупный комбинат, име­ ющий отношение к строительству заводских зданий. Сл ужб а была не очень высокооплачиваемая , но все-таки хлеб; занятия же с кино апп а р а ­ турой хлеба не д ав али , впрочем, занятий этих они не бросили, а как-то умели соединять их со своей деятельностью снабженцев. «До споров ли им о новейшей архитектуре!» — д ум а л а Евдоша и, ка к мы увидим поз­ же, ошибалась. Глава седьмая Хорошо у моря в первый раз! Д а и в тысячный — тоже. Счастливая, растрепанная , вдохновенно опаленная солнцем и ветром, шла Евдоша с п л яж а в свою комнату. «Засахаренное варенье, наверно, так себя чувствует: оно стало совсем другое, пошло кристаллами , с л ад о ­ сти больше, а никто не ест, ра зве когда соберутся переваривать» ,— весе­ ло д ум а л а она, осторожно ша гая босыми ногами по теплым гал ькам аллеи. А о варенье д ум а л а потому, что познакомилась с Афросиньей Ни ­ кодимовной, и пахло от той земляничными духами, точно от банки с в а ­ реньем, которое так любила,— не очень-то умея варить,— Евдошина м а ­ ма. «Зовите меня по-морскому,— ск а з ал а Афросинья Никодимовна ,— Афро. Совсем, знаете, в духе символистов, здесь когда-то бывавших. Хо­ роший поэт Волошин?!» — По любви к жизни, в некотором смысле, близок Пушкину,— отве­ тил ее друг, муж или любовник. З в а л и его сложно: И з я сл ав Глебович. И з я с л а в Глебович Иловлев , по его словам, «пушкинист», тол с тов а ­ тый румяный мужчина в чесучовом просторном костюме, ласково у лы ­ бающийся и ласково со всеми раскланивающийся , ходил медленно и с огромным достоинством, и, наверное, вряд ли кто подозревал, что он еж е ­ минутно бежит, ка к ретивый пойнтер, высунув язык и вытаращив гла за , по следу. Служил он в в ажном Координационном Комитете, что тоже не д а в а л о ни малейших оснований думать, будто д аж е мелкие служащие, не говоря уже о больших шишках, к которым принадлежал И з я с л а в Г л е ­ бович, способны б еж а т ь по следу, высунув на полметра язык. Р а з ум е е т ­ ся, ни Евдоша, ни Фома, ни Павел , ни д аж е сама Афросинья Никоди ­ мовна и думать не думали , что почтенный человек в чесучовом костюме все время так странно бежит, и — что того с т р а нн ей— по в о о б р аж а ем о ­ му следу.