Сибирские огни, 1966, №6

тия своей замужней жизни и вновь и вновь восторгаясь цельностью твор ­ ческой натуры мужа, Евдоша начисто отбросила мысли о возможной черствости или цинизме Виктора Лукича, объясняя себе многие странно ­ сти его хар а к т ер а уязвленной чувствительностью и своей, как ей ка залось теперь, недостаточной любовью к нему. Жи ли они на Малой Ордынке, все в том же «доме протопопа»: роди ­ тели уступили им из двух комнатушек ту, что побольше. В комнатушку поставили письменный стол для ночной работы Виктора Лукича, и хо­ дить пришлось боком, то и дело з ад ев ая либо кровать, либо письменный стол, либо большую шкатулку, облепленную окрашенными раковинами с надписью «Ялта», подаренную Евдоше матерью на свадьбу. Шкатулка нелепая, безвкусная, оранжевые раковины блестят неприятно и ф ал ьши ­ во, но — куда ее денешь? — родительский подарок. И, главное, мать больна, часто говорит: «Скоро освобожу вам жилплощадь» . Видные лю ­ ди ,из главка, сам руководитель мастерской обещали Евдоше квартиру в новом доме, но, как говорил муж, «время эпохальное, однако получить квартиру в новом доме еще более эпохальное событие». Евдоша ходила на работу по-прежнему мимо облупленной церкви папы Климента, в зды ­ хая, что не верит уже в привидения и что на церковь ей смотреть теперь не страшно. Евдоша ж д а л а , что после замужес тва придет к ней больше радости и гордости, чем когда-либо, придет какое-то большое событие, которое перевернет все ее настоящее, будущее и д аж е прошлое: начнется новая,— пусть еще не героическая, но л еж ащ а я где-то близко от героического подвига, жизнь, та таинственно-глубокая жизнь искусства и вещих по­ рывов, о которой она с некоторых пор начала мечтать. Муж, по ее глу ­ бокому убеждению ,— талантлив, да и она ведь не бездарна. Муж чертил проекты, она помогала ему, чертила свои, от товарищей они слышали одобрение, но в мастерских появились какие-то новые люди, которые хоть и соглашались, что новейшая архитектура имеет право на существо ­ вание, но осуществлять ее все откладывали. А там и откладывать пере­ стали, просто говорили «не поступило разрешения», и голос их при этих словах становился все жестче, все железной, а гл а з а все холоднее. Так они оба — и муж, и она — почти незаметно попали в «леваки», попозже и в «крайние леваки». Виктор Лукич конфузился этого «левачества», его мучили Тяжелые сомнения, а кроме того, он страстно любил свою работу, т ак страстно, что, когда в деревне' родители его пожелали иметь новый домик, он сам сложил им красивый кирпичный дом, такой красивый и просторный, что родители о тка зались в нем жить и передали его детско ­ му дому. Кроме того, у него была склонность — жить, вовсе не прибегая, или, во всяком случае, пореже, к крутым ломкам. Он утверждал , что всем людям свойствен «здоровенный консерватизм», и ему, например, крайне неприятно и непонятно, как он попал в «леваки»,— «эпоха, что ли, воз­ действовала или, быть может, то мое понимание искусства, которое т р а к ­ туют «левачеством», тоже с какой-то стороны не что иное, ка к консерва­ тизм?» Такие разговоры муж а Евдоше было горько слушать. Виктор Лукич говорил невесело: — К а к отрешишься от самого себя?.. Кто знает, быть может, стрем ­ ление к пышности, мрамору, золоту и есть эманация величия нашей эпо ­ хи, которой мы не ощущаем , к а к не видим в воздухе испаряющейся воды. Евдоша вскакивала , чувствуя в словах мужа то, чего другие не чув­ ствовали: — Тебя, Виктор, как ребенка, совращают дурные товарищи. Он молча ук а зыв ал на Фому и Па вл а : «Они?»