Сибирские огни, 1966, №6

Мы с тобой идем. Не лыком шиты — Горожане, а не кто-нибудь. («ГОРОЖАНКА») Я вез с собою голос знаменитый Моих отцов, их гиканье и свист... («В ЗАЩИТУ ПАСТУХА-ПОЭТА») Я, детеныш пшениц и ржи. Верю в неслыханное счастье. («ОДНА НОЧЬ») Однако приближ ается уж е и неминуемый финал: Я стою перед миром новым, руки Опустив, страстей своих палач, Не познавший песни и науки. («КЛЯТВА НА ЧАШЕ») Это хотя и другая тональность, другой мотив и другой повод, но причины те же, что мы уже слышали однажды в гекзамет­ рах «Быть мастером». Конечно, двадцать шесть лет, годы с 1910 по 1937, которые он прожил,— это очень немного. Все еще было впереди... Он еще мог достигнуть новых просторов, преодолеть многие и многие границы. И если границам нужно все-таки к а ­ кое-то название, так тут же и следует ска­ зать, что Васильев — поэт своего дня. Он, как мог, в силу своих возможностей, усвоил этот день, его дух, а еще больше — его плоть, а дальш е творил из того, что ус­ воил, из того, что ощутил. Он удивлялся, что: Мир старый жив. Еще не все сравнялось. («РАССТАВАНИ Е») а сам писал и писал о впечатлениях, ко­ торые дал ему далекий в ,ту пору от боль- ших событий городок П авлодар на пустын­ ной реке Иртыш. Писал, хотя еще маль­ чишкой, тайно от родителей, из этого город­ ка беж ал и больше уже не вернулся в него. История, прошлое, «мир старый» и здесь, и всюду, в применении к Васильеву,— это- вовсе не исторические, тем более — не эсте­ тические концепции, которые как-то задер­ живали бы его развитие. Это прежде всего — его же собствен­ ные впечатления и вынесенные из них по­ нятия, остроощутимые, очень рано в нем возникшие. Д олж но быть, вспыхнув, они и сделали из него поэта, а сделав — сами уж е перестали развиваться вширь. То и дело он говорил о своем современ­ нике лозунгами того же дня, не признавая за собратом, как, вероятно, и за самим со­ бой, права на тонкую лирику, еше мень­ ше — на философичность, на многие другие качества человеческой личности. День, о котором он провозглашал, был могучим, разгоряченным, полным великих замыслов и ж ертв ради этих замыслов. И даж е та часть этого дня, которая ока­ залась в поле зрения поэта, в границах его ощущений,— позволила ему стать поэтом. И нынче — он поэт. Хороший, а глав­ ное,— разный. С короткой жизнью и с по­ учительной творческой судьбой.