Сибирские огни, 1966, №6

и друзья, пели луговые травы, пели деревья и горы, пели все перепела Алтая. И совсем хорошо, что этого праздника не испортили Каргаа и Дьиламаш. Их не позвали на той: на свадьбе брата незамужним сест­ рам гулять не положено. Посудачили, конечно, в Дьяйлу и после свадьбы. Но жизнь оша­ рашивала такими событиями, что даже у самых болтливых не остава­ лось времени для осуждения какой-то девчонки и бывшего пастуха. Приехал в урочище первый грамотный человек — учитель Калтар. Никто, правда, по имени его не называл. С первого дня пристало к нему прозвище Бичикчи — «грамотей». Ребятишки табуном ходили за ним. Не удивительно ли? Как это можно речь живого человека нари­ совать на бумаге, а потом с этой самой бумаги говорить те же самые человеческие слова! А старенький парусиновый портфель учителя с двумя медными застежками вызывал такое благоговение, что Калтар предпочитал хо­ дить по аилам без него. Бичикчи предлагал всем подряд записываться в ликбез, терпеливо объяснял, что каждый может научиться говорить на бумаге и рисовать слова. Между тем Санал с помощью нескольких мужиков рубил неболь­ шой домик под школу. Первыми Калтар начал учить уму-разуму комсомольцев. Стало известно, что самых старательных из них пошлют в город учиться дальше. Пятеро парней и единственный среди них женатый — Одой проси­ живали с учителем до полуночи. Под окнами дома кузнеца Боргоя, где поселили Бичикчи, толпились дьяйлинцы, пересказывая друг другу все, что происходило на уроках грамоты. — Не могу, братцы! — доносился из избы полный отчаяния голос К ар ак а я ,— У меня башка как чугунка. Не варит она эту азбуку! — Ишь как мается, бедный! — шептались на улице.— Голова как чугунка, говорит. Небось, языком молоть легче... — А на сынка Карамая поглядите-ка. Так и чешет, так и чешет! Жизнь менялась на глазах. В ущельях не умолкало эхо взрывов, рвали динамитом скалы. Говорили, строят широкую дорогу вместо прежней — до самой Монголии. Появилось много новых людей. Стали приходить в Дьяйлу газеты, и Бичикчи читал вслух о том, что делает­ ся на Алтае и во всей огромной стране. Одоя, действительно, вызвали в город. Это тоже было событием для всего Дьяйлу. Арина с ног сбилась, собирая мужа в дорогу. Сестры голосили так, будто Одой на смерть уходил: — Грамотным станешь, совсем нас забуде-ешь! Взбудораженный предстоящим отъездом, Одой пропускал мимо ушей и причитания сестер, и наказы матери. С Ариной же был особен­ но ласков. Только ей и сказал, что сам не знает — ехать ему или не ехать... Ее одну оставлять не хочется, и потом неизвестно, как там бу­ дет, в городе. Впервые Арину радовала нерешительность и робость мужа. Она, конечно, гордилась, что не кого-нибудь, а ее Одоя выбрали из всех дьяйлинцев и посылают учиться. Но если бы он все-таки передумал, Арина не стала бы об этом жалеть. И вот — проводила. Снова одна в чужой семье.