Сибирские огни, 1966, №6

койно. Но почему-то Арину охватил страх. Она взглянула на мать, крепко спавшую возле очага. В костре мигали угли, негромко потрески­ вали не успевшие разгореться лиственничные поленья. Арина подняла голову, прислушалась. Только сердце билось часто­ часто. Она откинулась на кожаные капы, набитые всякой рухлядью, поворочалась, чтобы устроиться поудобнее. С улицы доносились печаль­ ные вздохи коровы в пригоне да ленивая брехня собак. Борясь с моро­ зом, шумела река: она то всхлипывала, как ребенок, то бубнила, как старуха-говорунья. Под это бормотанье реки Арина и задремала. Но не успела она, наверное, сомкнуть глаза, как разом остервенело залаяли все собаки Дьяйлу. Нарастал топот множества подков по з а ­ стывшей земле, звон стремян. Рядом с аилом топот оборвался. Мать, тоже встревоженная неожиданным шумом, отбросила шубейку, вскочи­ ла на ноги. Давилась визгом и лаем собака, но, словно поперхнулась, умолкла и заскулила, получив удар плетью. Послышался глухой говор. Кто-то сильными руками дернул дверь аила, она не поддалась. С улицы донесся вкрадчивый голос алтайца: — Откройте дверь, люди!.. Мать шагнула к двери. Арина схватила ее сухую руку и шепнула: — Не открывай! Снаружи произнесли ласково: — Есть кто или нет? Не бойтесь. Ничего плохого не будет. Откры­ вайте. У нас нет дурных мыслей. Он еще не договорил, а рядом кто-то тонко захихикал. И тут же в дверь ударили саблей. Перебивая друг друга, забухали простуженные, хриплые голоса: — Долго будем ждать? — Что болтать,— пни ногой эту гнилую кору, и развалится! — Зачем так,— льстиво возразил тот, что заговорил первым.— Мы ведь в гости пожаловали. Зачем силой... — И подарки привезли хозяину,— подхватил другой.— Баранью лопатку на кончике штыка! За дверью расхохотались. Арина узнала этот вкрадчивый, льстивый голос — свекор, Топый- нак! Она потянула к себе мать, зашептала: — Не открывай! Не надо! — Отстань! — рассердилась мать.— Это же наши, свои. Что мы им сделали плохого? Небо свидетель. Пусти, отворю!.. — Не надо! — в отчаянии умоляла Арина, но мать оттолкнула ее, и Арина, больно стукнувшись головой о что-то твердое, упала на янар- тык, скатилась к стенке аила. Мать не успела отворить дверь, как сорванный крючок булькнул в стоявшем у порога корыте с молочной сывороткой. Дверь с треском распахнулась, и под низкой притолокой показались пригнувшиеся во­ оруженные люди. Мать попятилась, замерла, но тут же бросилась к ко­ стру, подхватила чайник, стала прилаживать его на таган. По дымным стенкам аила замелькала тень от ее сухонькой фигурки. Вошедшие столпились у очага. Они не сели на ширдеки, которые успела разостлать мать, давали понять, что им нанесена обида. Мать боялась поднять глаза. В неярком свете костра она не успела разглядеть, кто находится в аиле, сколько их. Кто-то шарил по углам, гремел посудой. Бородатый, сутулый, лет сорока, должно быть, главный, осипшим голосом потребовал араку.