Сибирские огни, 1966, №5

Ты что творишь, лярва? Забыл, как велено? — И, хакнув, словно* работая вилами, ударил комиссара штыком в предплечье... — Вота!.. Этак! Снова насквозь проткнул тело. Под ключицей. Зачем ты?..— простонал Шубин.— Бей против сердца... — Не учи, коммуна! Сам знаю, куды! Велено пороть штыком, пока не войдешь в согласье... И начал наносить короткие отрывистые удары в плечи, в руки, в- ноги, между ребер... С каждым ударом деловито спрашивал: — Отрекешься? Сквозь стоны выдохнул Василий Павлович: — Зря стараешься, холуй бандитский... — А поглядим... Цыган смахнул пот со лба. Закинул винтовку за плечо. — Запарился я с тобой, куммунист. Покурить охота. Рябой парень уже стащил сапоги с застреленного вандакуровского партийца и, присев на пенек, переобувался... Сверху нещадно палило- июльское солнце. Лицо Шубина стало трупно-зеленоватым, голова без* жизненно свалилась на грудь. Цыган испугался. — Подыхать, что ль, собрался раньше времени?.. А ну спробуем снова, да ладом! Комиссар простонал: / — Добей... — Ты ему в дыхало потрафь,— посоветовал напарник, разминая ноги в новых сапогах.— Ментом кончится!.. А пошто пластал-то* штыком? — Сказано, «сам» приказал... Как велено — так и сделано. Смерть... Какую философскую базу ни подводи, как ни обосновы­ вай неизбежность смерти,— все равно страшно. Но во сто крат страш­ н е е— умереть, воскреснуть и вновь умереть... Прошло часа два после расправы с большевиком. Солнце уже уми­ ротворилось, клонилось к закату и тени стали длинными, когда по до­ роге затарахтела телега. Ехал с полей колыванский мальчонка Васька Вихорев. Вдруг конь всхрапнул и метнулся к обочине. Мальчик спрыгнул с телеги, привязал карьку к деревцу и прислушался. Слабый, еле слыш­ ный стон донесся из березняка. Мальчуган пошел в заросли и остано­ вился, оцепенел. Шубин узнал мальчишку: — Воды, Василек... Скорее... Жене скажи! Воды... Мальчик бросился к лошади и, настегивая, помчался к селу, но на бандитской заставе в телегу с ходу заскочил волосатый человек. Пере­ хватил вожжи. — Чевой-то разогнался, пащенок? Мальчонка заплакал: — Пусти, дяденька!.. Тамотка дядя Вася... Шубин... — Иде?! — На Оёшинском свертке... В канавке... Волосатый ощерился. — Ишь, живучий! Смахнул мальца на дорогу, повернул оглобли и ожег лошадь кнутом,