Сибирские огни, 1966, №5

Шарахнул бомбой воющий «Дорнье». — Какая наглость! — ахнули зенитки. И потянулись к звездной вышине горячих трасс пылающие нитки. 1943 год, Юго-Западный фронт Доволен, фриц? Войне твоей конец. И два мотора заревели глухо — нырнул фашист, пошел на черный лес, ломая сосны крыльями и брюхом. ПЕРЕГРУППИРОВКА Бежали машины, ползли тягачи в сплошном несмолкающем гуде. Разбитой дорогой в кромешной ночи спешили окопные люди. К востоку, к востоку дивизия ш ла—■ рассчитано все по минутам: для немца растянутся стенки «котла», а крышка захлопнется — утром. И нас, утомленных, широкий восход застал над спокойным Осколом, глазастыми окнами, скрипом ворот встречали безмолвные села. Тревожно вздыхая в предчувствии бед, с укором и горькой печалью смотрели нам тихие женщины вслед и молча глаза опускали. Как трудно военную тайну хранить солдату в такие мгновенья, когда ты не вправе им то объяснить, что кажется вновь отступленьем. 1943 год, Юго-Западный фронт ПАМЯТНЫЕ РУКИ Не знаю, вспомнятся ли годы сплошных раскатов грозовых, когда, пройдя огни и воды, с тобой останемся в живых, когда мы скинем с плеч шинели, насквозь прожженные в бою, когда я снова в самом деле иные песни запою. Не знаю, вспомнятся ли муки и вся кровавая страда. Но знаю, буду помнить руки, нас приласкавшие тогда. Они тоскливо обнимали, любви и жалости полны, а утром в бой благословляли, безмерной болью сведены. Ах, руки женщин молчаливых, родными ставшие за час, как мало счастья дать могли вы, как много значили для нас тогда, в то проклятое время, когда у мира на виду и нам пришлось гореть со всеми в одном ряду, в одном аду. 1943 год, Юго-Западный фронт,