Сибирские огни, 1966, №5

японскими детьми. Для него японцы, даже не военные,-*- только поверженные враги. Да и как ему мыслить иначе, если его отца в гражданскую войну японцы сожгли в па­ ровозной топке, если он только что вернул­ ся с фронта из Германии, если у него в плече сидит немецкая пуля! Гера едет на Южный Сахалин, тоже предубежденный против японцев, он зара­ нее готовится воевать с ними. Непримири­ мо ненавидит победителей японец Кимура, умный, образованный человек, не лишенный благородства. Ровесник Геры — Ивао — ус­ пел уже воспринять неприязнь к русским и тоже готовит себя к новой войне. Тонкими, бережными красками выписан образ Сумико, сестры Ивао. От нее, да еще от маленького Юрика, исходят теплые токи дружелюбия, под которыми постепенно от­ таивают воинственные мальчишеские серд­ ца Геры и Ивао. Этот ток расходится все шире по повести, смыкается с мудрым доб­ рожелательством моряка Семена, с бабуш­ киной жалостливой заботливостью о боль­ ном старике японце. И отец Геры с истинно русской душевной щедростью добреет к простым японцам. Отец на прощание гово­ рит им: « — Ну, ано — нэ, теперь вы к себе хо­ ди? Счастливо доплыть. Лихом нас не по­ минайте, время, сами знаете, такое... Мо­ жет, вы что и имеете против нас — хитрого мало. У нас рука мало-мало тяжелая...— Отец начал заворачивать рукав своей гим­ настерки, чтобы показать тяжелую руку. Мама хлопнула его: — Понес околесицу... Начал за здравие, кончил за упокой». Эта речь и этот жест отлично доверша­ ют портрет русского солдата, рабочего че­ ловека, сильного и отходчивого, откровен­ ного и не шибко поднаторевшего в дипло­ матии. А Гера, смотря на пароход, увозящий Сумико и Ивао, и, скрывая слезы, думает: «Я тебя верну, Сумико... У меня хорошая память. Я вижу твои глаза, слышу твое дыхание, чувствую горячие пальцы. Мы все равно должны быть вместе. Все...». Высокое чувство интернационализма*, прозвучавшее в романе М. Анчарова суро­ во и драматично, звучит в повести Машки­ на лирически. Коммунистический интерна­ ционализм — понятие не однозначное, у не­ го много аспектов. И пусть звучат они все, так только лучше для нашего великого дела. Я не сказал ничего о повести Ю. Яков­ лева «Первая Бастилия» и о романе Б. Озе­ рова «Слуга царя небесного». Ю. Яков­ лев — опытный, известный писатель стар­ шего поколения, Б. Озеров — пожилой че­ ловек, «не писатель-профессионал», как он сам рекомендуется читателям. Они написа­ ли хорошие, нужные произведения. К ним относится и Б. Балтер, автор повести «Про­ ездом». Но мне хотелось поговорить о глав­ ных авторах «Юности» — о молодых писа­ телях, которым суждено с приходом зре­ лости определить своим творчеством лицо будущей нашей литературы. , Чем и как привлекать читателей — это, прежде всего, вопрос большой гражданской ответственности журнала и его авторов. Можно привлекать самых неискушенных в литературе и в политике людей подыгры­ ванием под их уровень или бездоказатель­ ным, необъективным критицизмом. Лучшие произведения «Юности» привлекают серь­ езным осмыслением действительности, уме­ нием стать над фактами и верно обоб­ щить их. Литература — мощнейшее идеологиче­ ское оружие, а оружием играть нельзя, его надо или точно пускать в ход, или не тро­ гать. Русская литература вот уже второй век является человечеству как одна из вели­ чайших литератур мира. И задача нашего поколения писателей — сохранить ее миро­ вое величие. Пусть она, пронизанная идея­ ми коммунизма, будет величайшей и в кон­ це двадцатого века. Этб лежит на нашей ответственности, на каждом из нас, на всем ныне живущем и растущем поколении со­ ветских писателей.