Сибирские огни, 1966, №5

«Юность», по-видимому, считает себя не­ жим рупором только молодой интеллиген­ ции. Не говоря уже о неприятной однобо­ кости такой установки, это приводит к уны­ лому однообразию образов, ситуаций, язы­ ка, проблематики. Судите сами, у И. Штемлера молодой инженер приходит на завод и вступает в схватку с консерваторами, у С. Ласкина молодой врач с ходу посрамляет ретрогра­ дов, у Е. Шатько даже еще не инженер, а 'Студент-дипломник пытается преодолеть консерватизм опытного инженера Каева. Малосимпатичный Каев при первом по­ явлении «самодовольно» сверкает очками, а когда мы еще убеждаемся, что он «вы­ глаженный и бритый», нам по привычке ■сразу становится ясно, что это подозри­ тельный на аморальность тип. Так оно и оказывается. Но Е. Шатько многое удалось в повести. Главная коллизия складывается вокруг -строительства моста через Волгу. Инжене­ ры и рабочие думают над тем, как подвез­ ти гигантский пролет по мелеющей и вол­ нующейся реке. Каев безынициативен и боится ответственности. Егор Болдырев еще неопытен и больше присматривается. Начальник строительства Иван Захарович, отец Егора, тяжело болен. Основную роль в выполнении трудной задачи сыграли на­ чальник участка Степанов и бригадир бригады комтруда Матушкин. Оба эти об­ р аза— удача автора. Матушкин на работе не чувствовал се­ бя неуклюжим и тяжелым, таким он ощу­ щал себя дома, в царстве чистоты, в при­ сутствии жены Кати, которую покорно слу­ шался. Очень смешно борется Матушкин со -своей страстью к «вредному азарту» — к игре в домино. Он и за роман «Живые и мертвые» берется, и приемник слушает, и на аккордеоне играет, и усовещает себя, что негоже забивать «козла» передовому бригадиру. «И вдруг, беззаботно зевая, ■взглянул на часы — пора!» И улизнул из дому во двор, где уже стучали костяшка­ ми, «как из малокалиберки палили». И начинается разгул. В первом часу но­ чи пришла за Матушкиным Катя, во вто­ ром часу соседи привели милиционера. Д е­ ло кончилось тем, что Катя заперлась и не пустила мужа в дом, и пришлось ночевать ему на стройке, в старом пароходе, под охраной матроса переправы Зинки по про­ звищу Кармен. Проснулся он еще до утра, и первая мысль его была о мелеющей Вол­ ге, о том, что на целых полгода может за ­ держаться строительство моста. И невин­ ный разгул Матушкина, и целомудренная ночь у Зинки, и истинные заботы о деле рисуют обаятельный образ немного неук­ люжего, простодушного, но сильного и чи­ стого человека. Матушкин бежит к Степанову и будит •его. Оба ломают голову над проблемой пролета. И находят смелое решение. Они бегут к Каеву, которому тоже не спится в эту ночь и он бродит по улицам с Егором. По-моему, отлично сделана эта сцена, когда четверо мужчин, усталых, бессонных, измученных думами о мосте и о неладно складывающихся личных отношениях с же­ нами и возлюбленными, встречаются ран­ ним утром на крылечке и принимают ре­ шение. Достоинство повести Шатько, между прочим, и в том, что личная жизнь героев неразрывно сплетена с их трудовой жизнью, с их общественным обликом. Это усложняет характеры, обогащает их новы­ ми гранями. Хорошо нарисован самый штурм. Егор всю ночь помогал крутить лебедку и все ждал, когда начнется главное. «Но под ветром на качающейся воде ежеминутно возникали мелкие задачи: под­ тянуть там, опустить здесь, подкачать во­ ды, замерить глубину, так без конца — нуд­ ные, изнурительные, нескончаемые заботы, и только под утро Егор сообразил, что это беспрерывное, изматывающее обрабатыва­ ние, подчинение капризного блока и есть главное». Да, подвиг складывался из мгновенного решения ежеминутно возникающих мелких задач. В те страшные секунды, когда плашкоут захрустел и сел на мель, Степа­ нова вдруг пронизывает тоска по спокой­ ной работе, которую давно уже требует же­ на Лена. Но усилием бригады Матушкина беда ликвидирована, и Степанов «с прон­ зительным стыдом» вспоминает «трусливые сожаления о спокойной работе». Главным героем повести автор выводит Егора Болдырева, наиболее полно раскры­ вается именно его характер, большинство глав построено на его восприятии, именно через Егора проводится мысль о неразрыв­ ности эстафеты поколений, а в самой кон­ цовке Егор представлен как самый нужный окружающим человек: «Ему чертовски хотелось спать. Но его ждали многие... Ко­ му ты нужнее? Подумай, кому ты нужнее всего сегодня, в этот час, в эту минуту?» Но художественная логика оказалась сильней субъективного авторского желания сделать Егора главной фигурой. Главными героями романа оказались Степанов и Ма­ тушкин, их усилиями движется действие, они — центр сюжета. Именно Степанов придумывает способ установки пролета, а потом руководит штурмом. Не Егор, а Степанов переломил настроение Каева и зародил в трусливом характере инженера какие-то новые чер­ точки. Матушкин оказывается в повести са­ мым цельным и ясным носителем нравст­ венной чистоты. Именно Матушкин, а не Егор, помог, вопреки Каеву, обрести новый смысл жизни недавнему заключенному Гришке. Да, Егор подробней и тщательней рас­ крыт изнутри, чем Степанов или Матуш­ кин, но это скорей недостаток автора. Про­ сто ему более знаком такой человеческий тип — вот единственная причина, почему он вывел его подробнее, чем других. В то же время у Е. Шатько хва^ ло чувства реаль-