Сибирские огни, 1966, №5

циалистического союза заседал двоюродный брат землевладельца. Когда Абд аль- Хаким решил жаловаться выше, на поле появились убийцы с дубинками... Замените имена, замените название Маншия на Гореловку или Забелино. заме­ ните дубинки кулацким обрезом— и вам вспомнится жестокая классовая борьба в русской деревне. Старое сопротивляется и будет сопротивляться. Но феллах, своим трудом создав­ ший древнюю цивилизацию Египта, хочет, наконец, занять свое место под солнцем. Ему помогают, пусть не всегда достаточно решительно, новые законы правитель­ ства, которое говорит, что оно строит страну для тех тридцати миллионов людей, ко­ торые живут в ней, а не для того, чтобы горстка людей по-прежнему ела «золотой ложкой». В пейзаж нильской долины, в бесконечную череду серых, скученных деревень, вписались сотни образцовых социальных центров. Там школы, медицинские пункты, водопровод, машины. В старых деревнях — вывески новых сельских кооперативов За послереволюционные годы для феллаха в египетской деревне сделано больше, чем за всю предшествующую историю. И все же лишь Садд аль-Аали окрыляет мечты египет­ ского крестьянина. Еще и сегодня главные приметы сельского пейзажа — кроны пальм и согнутые спины феллахов. Мы отправляемся в путь в предрассветный час, а всюду уже смутно белеют фигуры тружеников. Полдень, сорок пять градусов в тени, но на полях, где тени нет и в помине, полно народу. Одни перекачивают из каналов воду тамбурами или шадуфами, другие возятся у помп, третьи убирают зеленый берсим — александрий­ ский клевер, четвертые пашут, пятые... Полный список майских забот феллаха растя­ нулся бы на страницу. Июньских — тоже. И августовских. И январских. День уже на исходе, но никто не покидает полей. Солнце, коснувшееся на гори­ зонте верхушек пальм, по-прежнему видит согнутые спины феллахов. Вот блеснул его последний луч — и только тогда, стараясь опередить стремительно надвигающуюся африканскую ночь, уходят феллахи с полей. Когда я смотрел в Асуане на гигантские сооружения, на гранитные глыбы, летя­ щие в проран, на усталые и счастливые лица арабских рабочих и наших парней, мне виделись за всем этим согнутые спины феллахов. Спины, которые распрямляет Садд аль-Аали, великая плотина дружбы и братского долга. Перед атакой Полно, да Асуан ли это? Куда исчез хорошо знакомый мне по прежним поездкам тихий, сонный городок, живущий Воспоминаниями и туристами, торгующий головами газелей и черными рез­ ными фигурками? От того, старого, сохранились лишь прогулочные лодки да лавочки сувениров, где теперь продают уже не только опахала из перьев, бронзовые пирамиды и головки Нефертити, но и открытки с видами строящейся плотины. Праздничными арками и флагами Асуан украсил свою набережную, застроенную новыми красивыми зданиями. В конце ее поднимается многоэтажный отель «Новый Катаракт», который сделал бы чес-А> и Каиру. По набережной совершенно каирское движение, машины требовательно гудят, вытесняя последних осликов, пугливо жму­ щихся к тротуарам. Выбравшись из центра города, мы оказались в одном из новых его рабочих по­ селков. Его построили вблизи крупного химического комбината «Кима», занявшего часть пустыни южнее города и дающего полям страны удобрения. Мы поспешили на стройку. Машина кружилась путаным, еще совершенно непонятным лабиринтом дорог, а навстречу, грозя сплющить все в блин, с ревом неслись желтые самосвалы, такие огромные, что нужно было задирать голову, чтобы увидеть шофера. Мы путались между подсобными заводами, кабелями, праздничными арками, заборами, времянками и, наконец, оказались подле много раз описанных знаменитых