Сибирские огни, 1966, №5

обычная настороженность и скованность. Забыв о кинокамере, они улыбались не по­ тому, что их об этом просили, а потому, что этот молодой чернобородый «руси» был для них своим человеком. Тебе, феллах! Уже который день колесим мы по нильской долине, то выскакивая на асфальт, то задыхаясь в пыли проселков. Ночуем под пологами, защищающими от москитов, пьем чай в придорожных харчевнях, останавливаемся на токах, где обмолачивают майский урожай пшеницы, у плантаций, где убирают сахарный тростник, отрываем от дела феллахов, перекачивающих шадуфами воду на поля. Крылатая и охотно повторяемая всеми фраза Геродота о Египте — даре Нила, в сущности, не точна. Пять тысячелетий лишь труд земледельца превращал Нил в ис­ точник живой воды, питавший корни могучей цивилизации. Феллах — прямой потомок патриархов земледелия нашей планеты. Само слово феллах происходит от глагола «пахать». Сегодня из каждых трех жителей страны двое трудятся в деревне. И среди множества цифр, связанных с великой стройкой, этих вечных тружеников особенно радует одна: два миллиона федданов земель, из которых миллион триста тысяч осваиваются вновь, а семьсот тысяч переводятся с бас­ сейнового на круглогодовое орошение. Два миллиона федданов! Это поистине революционный скачок. Это крутой пово­ рот в судьбах миллионов людей. Это небывалая в истории победа человека над пу­ стыней. Четыре десятилетия назад в республике было около шестнадцати миллионов че­ ловек, в 1964 году — около тридцати миллионов. А пашня, которая должна их про­ кормить, приросла за это же время едва на шестую часть. Египет, пожалуй, единствен­ ная в мире страна, где все земледелие — поливное. Для большей части ее территории долгосрочный прогноз выглядел бы так: «В течение ближайших нескольких лет удер­ жится ясная солнечная погода без осадков». Нил? От его нынешних низконапорных плотин уже берется все, что можно. На­ копить воду для новых земель, резко расширить площадь пашни-кормилицы способна' лишь Садд Аль-Аали. Большой знаток крестьянской жизни, египтянин Айру, в книге, вышедшей перед революцией 1952 года, утверждал, что феллах продолжает оставаться таким же, каким был при фараонах Древнего царства. Почти те же орудия труда, почти та же повсе­ дневная жизнь, что запечатлена еще на фресках гробниц фараонов... Во всех сочине­ ниях от Геродота до самых новейших, по словам Айру, можно узнать одного и того ж е феллаха, который оказался между землей и ее властителями, как между наковаль­ ней и молотом. Революция объявила пересмотр узаконенных тысячелетиями несправедливых по­ рядков. Землемеры отрезали раз, потом другой от тех земель, которые их властители считали вечной и священной своей собственностью. Одни феллахи получили наделы, другие стали жить надеждой на их получение. Распрямились согнутые спины — и тут произошло то, что неминуемо должно было произойти. Вот короткое газетное сообщение. В деревне Маншия убит работавший в поле крестьянин-бедняк Абд аль-Хаким, секретарь организованного им союза батраков. Его убили дубинками трое «неизвестных». Долгие годы в деревне Маншия господствовал клан Абдель Абу Галиля, владев­ ший тремястами федданов земли. Когда в деревне организовался кооператив, Абу Галиль сумел стать в нем первым лицом. Это помогло ему скрыть свои земельные из­ лишки и получать с бедняков арендную плату за землю, которую у него по закону должны были конфисковать. Лишь один смелый человек поднялся против богатея. Он жаловался, требовал. Ко начальник полиции был другом Абу Галиля, а в местном комитете Арабского со