Сибирские огни, 1966, №5

раст для советских «африканцев» сравнительно редкий, сюда едут кто помоложе. В действительности Сергею Николаевичу Калинину больше, значительно больше. — Не думал, что пенсию буду выслуживать в Африке,— смеется он.— А ее, что уж таить, ждать недолго. Я, знаете, в душе садовод. Глаза закрою — садик, садик, садик. Садик? Но стоит только послушать, как говорит наш земляк о своих пятидесяти станках, которые он устанавливал в университетских мастерских и которые находятся теперь под неусыпным его попечением! Он ужасно огорчен, что мы приехали в канун пятницы, когда в университете все уже на замке. Я едва отговорил его от попытки разыскать начальство, чтобы попро­ сить разрешение тотчас показать «свое хозяйство». Наши «руси» поневоле живут замкнуто, в гости ходят редко — здесь не очень принято приглашать чужеземцев в дом. В кинотеатрах хорошими фильмами балуют не часто, а смотреть серятину надоело. Отрада наших земляков — бассейн для плавания. Да еще прогулки. Каждый вечер, всегда в один и тот же час, они, наслаждаясь отно­ сительной вечерней прохладой, неторопливо делают один и тот же большой круг по одним и тем же улицам. Сегодня мы кружим вместе. Сначала через центр с ярко освещенными магазина­ ми и древними мечетями, потом по тихим кварталам, где в садах укрылись особняки асыотских богачей, потом по берегу Нила, потом вдоль какого-то пыльного пустыря, где одинокий фонарь высвечивает кроваво-красный куст цветущей акации. — Знаете, собак боялся, честное слово,— с простодушным удивлением вспоминает Сергей Николаевич.— Тут дикие бегали, вернее, одичавшие. Идешь ночью — вдруг с пустыря мимо тебя стая... Да, всякое бывало... Языка я — ни в зуб ногой, пальцами разговаривал. Когда показываешь, как на станке работать, пальцы еще туда-сюда. Ну, а о душевном? Ведь хочется с арабом, рабочим человеком, душевным словом переки­ нуться. И такая, бывало, тоска возьмет... Сергей Николаевич круглолиц, громогласен, сердечная доброта так и прет из кего. Мы убедились позже, что как раз он-то отлично ужился с местными жителями, научился обиходному разговору, ладит со стариками и детворой, ладит со всеми, не подлаживаясь, а покоряя своей прямотой и добродушием. И вот что почувствовал я в час поздней прогулки: наши русские — болельщики Асьюта. Я уже не говорю о том, что они хорошо знают город — они гордятся всем, что в нем есть нового, хорошего, достойного внимания. Я неосторожно заметил вскользь, что асьютский «небоскреб» — десятиэтажный новый дом в центре города — несколько скучноват на фоне живописной старины. Так Сергей Николаевич на меня надулся: — Как можно говорить этакое, ведь сейчас темно, вы на него завтра утром взгляните — красавец! Наутро наши новые друзья явились ни свет ни заря, торопили с завтраком, боясь, что мы чего-нибудь не успеем, чего-либо не увидим. Прежде всего потащили нес к «небоскребу», который при дневном свете действительно был гораздо симпатичнее. За­ ставили подняться на его крышу, откуда виден весь Асьют. Панорама была великолеп­ ной, я охал и ахал так, будто ничего лучшего в жизни не видел. Добрейший же Сергей Николаевич таял от удовольствия и все тянул меня за рукав: — Нет, а вы посмотрите на Нил, вы на него, на красавца взгляните, вон паруса- то какие! В поездке по городу повторялась та же история: —1 Нет, давайте повернем направо, арабы там такой домик отгрохали... А по­ том — на кладбище. — Да зачем же на кладбище? •— Как это зачем? Там, знаете, такие гробницы... И мы покорно ехали к кладбищу, смотрели голубоватые купола чистеньких над­ гробий. Потом снова вернулись в город, заглянули на базар, в садик местного клуба и куда-то еще, не помню уж, куда именно. 10 Сибирские огни № 5 145