Сибирские огни, 1966, №4

В квартиру Сарматова он не стал входить. Он складывал вещи к дверям, а Серега уносил их в комнату. Хлопая ладонью о ладонь, сбивая пыль, он начал спускаться по лестнице, когда вышел сияющий, в нарядном черном костюме, С арм а ­ тов и широким жестом протянул им по красной тридцатке. — Не надо,— буркнул Яков, пошел вниз по гулкой лестнице. Серега выскочил следом, пряча свою тридцатку, возмутился: — Ты чего дурака валяешь?! — З а это... не платят. — З а что за «это»? — З а пепелище. .. Серега не очень-то понял его, но на всякий случай весело и неоп­ ределенно бросил: — А тебе-то что за дело до всего этого? Идем лучше в ресторан пиво пить! Проведем вечерок как следует. Март в этом году пришел теплый, тихий. Стояли серые талые день­ ки. Прямо на посиневшем снегу рябились лужи. Дороги и тропинки по­ чернели, были в глубоких дырах — днем ноги людей проваливались. Ночами же все талое, раскисшее прихватывали заморозки. Вот и сегодня ручьи иссякли, сосульки, кривые, точно турецкие ятаганы, обсохли. Они вспыхивали зелеными искрами. Следы галош затянул ледок, и они усе­ яли твердую грязь, как белые потерянные подошвы, а на снегу глубо­ кие, обледеневшие следы сверкали, будто кованые, стальные. Морозец высосал из лужиц воду, застеклив их тонким, словно окон­ ные стекла, льдом с барабанной пустотой под ним. Сквозь огромные тополя ярко смотрела луна с обломанным боком. На заборе можно бы­ ло прочитать афиши. Тишина, улицы пустые. Яков прислушался: на дороге и тропинках, шурша, лопался под­ мерзший, утоптанный снег. Ж а дно глотнул бодрящую свежесть. Весна уже подсластила воздух. В заморозках все звучало звонко и молодо. Зернистый снег хрустел под ногами, как серая крупная соль. Раскалывались и, ясно звеня, сы­ пались стеклянки льдинок. И этот звон, и этот молоденький морозец, и запах его, и удивитель­ ная свежесть — все это встревожило, будто что-то пообещало. И так хо­ рошо было на земле , и так, до боли, до тоски, захотелось стать счаст­ ливым! — Зн атн ая у тебя фамилия : Колодцев! — задумчиво проговорил Яков.— Ко-лод-цев! И вспомнил он, как однажды в деревне пил из колодца. Вода бы­ л а хрустальная . Вкусная . Студеная! Не холодная, а студеная. Слово «студеная» ему нравилось больше. Стояла жарища , Ведро на веревке выудил из горловины и глотал прямо через край. Зубы грызли его, как удила . Горло будто инеем обрастало . Онемело от холода. А вода лилась с подбородка на шею, на грудь, на живот за потную рубаху, на пыльные туфли. Кадык , живот ходили ходуном, вздохнуть не было времени. Внутрь катились ледяные клубки. Иногда от жадности Яков начинал давиться ими, не успевал их проглатывать. Вода становилась твердой, до боли распирала горло. Наконец он перевел дыхание. Посмотрел в воду и не увидел ее, только лицо свое увидел. Оно было жидкое, дро ­ жало , колыхалось. u — Ко-лод-цев,— произнес Яков снова.— Д ав ай меняться? — Трепач! — Серега засмеялс я ,— У тебя тоже хорошая фамилия. — Не люблю ее. Я бы и отчество сменил. Не люблю и его.