Сибирские огни, 1966, №4

Притащился он домой зверски пьяный. Жены не было. В кухне на полу стояло ведро, полное воды. Шорников встал на четвереньки, начал пить прямо из ведра. Тут, должно быть, руки его подломились, к он сунулся всей головой в ведро, втянул вместо воздуха воду, з а ­ хлебнулся и потерял сознание. Жена пришла и увидела: стоит он на коленях, а голова в ведре увязла. Яков пожалел человека, который и жил нелепо, и умер нелепо. 16 В фойе к Якову подскочил черный, словно грач, администратор и велел помочь Чалбышевой переехать на новую квартиру. — Нет-нет,— вырвалось у Якова,— д-другого пошлите! — Старик, некого больше! Только ты да Колодцев сегодня груши околачиваете. Главреж просил. Соображаешь? Он хорошо з а ­ платит. Молодожен! Медовый месяц начинается! Все идут навстречу, д аж е комнату дали. Помоги! Там и делов-то — раз плюнуть: заброси­ те в кузов чемоданишки да еще какие-нибудь шмутки, и все! А моло­ дую на колени к себе. Хе-хе! Яков с удовольствием бы влепил пинка этому вертлявому грачу за его сальные улыбочки и хихиканья. На каждом шагу душа Якова наталкивалась на острые, желез ­ ные углы, обдиралась о них. Ему было больно, что это словоблудие сплетников оскорбляло Нону. Д аж е «чемоданишки» и «шмутки» были сказаны, чтобы унизить ее. Мерзавцы! Гиены полосатые! ...И вот Яков в том жилище, в окна которого он столько раз смот­ рел ночами и по комнатам которого он столько раз бродил незримый, говоря хозяйке и «доброе утро», и «спокойной ночи». Сейчас он испуганно глядел на это жилище. Голые, пыльные стены, голые, без штор, окна, мусор в углах, гру­ да всякого хлама на затоптанном полу. Только по-прежнему стояла суровая солдатская койка Асмолова я сова смотрела стеклянными глазами. Хозяина не было дома. Где же розовая комната с красным стеклянным лепестком над лампочкой? Он только раз, в тот памятный вечер, заглянул в ее дверь. Потом его 'фантазия превратила эту комнату в сказочную. Сейчас он с трудом вошел в нее, вошел в пальто, в шапке, оставляя на полу мокрые, грязные следы. Комната оказалась неказистой. На ее облупленных подоконниках валялись замасленные коробки из-под грима и пудры, пустые флаконы от духов и пластмассовые патрончики уже без губной помады. Оголен­ ный стол, стулья были беспорядочно сдвинуты в угол. На сетке кровати л еж а л а табуретка вверх ножками. Он стоял, как на пепелище. Только сама хозяйка среди этого разгрома была нарядной и яркой, в скрипучем кожаном пальто, в узорчатых зеленых сапожках. При виде Якова в ее глазах мелькнуло смущение и даже растерян­ ность. Она нахмурилась, отвернулась, тихо сказала . — Ты иди, Яша... Мы тут с Сергеем сами... Яков молчал, глаза его высохли, лицо осунулось. Не поднимая головы, он таскал узлы и чемоданы. Под ногами хру­ стели рассыпанные бусинки. Щелкнула, расплющилась брошка. Со сце­ ны она выдавалась за драгоценную. Нога запуталась в брошенном чул­ ке, поволокла его к порогу...