Сибирские огни, 1966, №4

была самой высокой в баскетбольной команде. Рядом отец штопает носок. Вот комната, заваленная мусором, ботинками. На люстре висят брюки. Мать, отец и Борька выходят в открытую дверь. Подпись: «По­ шли на лекцию: «Что такое чистота и как ее создавать!» — А они на меня рисуют карикатуры и даже фотографируют по­ рядочек в моей комнатухе,— весело рассказывал Борис. Яков закурил, поиграл коробком спичек, подбрасывая и ловя его, подошел к окну, пустил струю дыма. Она расстелилась по стеклу тон­ ким, как марля, слоем. Некоторое время смотрел на купол оперного театра, на площадь внизу. В морозной дымке, в сумерках скользили размытые пятна огней невидимых машин, смутно проступали силуэты зданий. Яков был явно возбужден и хотел что-то сказать. Но Борис разглагольствовал о школе, о ребятах, о новой хоккейной команде, о появившейся в 9 классе красавице с удивительным именем Искра. Яков полистал учебник, перебрал стопку тетрадей. И вдруг при­ стально уставился прямо ему в глаза. Борис замолчал, лицо сделалось серьезным, он тихо спросил: — Ты чего? — В д-доме н-никого? — Никого. — Скоро п-придут? — Едва ли... От этих порывистых нервных вопросов на Бориса дохнуло тревогой. Он знал, что Яков заикается в тяжелые минуты. — Б-борька, у меня... П-помнишь, ты п-приходил ко мне? Я тогда в К-каменке, у тетки жил. — Помню.— Они стояли друг против друга. — Ты все допытывался, почему я из школы ушел. — Ну? — В-ведь отец у м-меня... Оказывается, он н-немцам служил. Р-расстреляли его п-партизаны! — Черт возьми! — вырвалось у Бориса. Яков сразу же впился глазами в его лицо, готовый замкнуться и молча уйти навсегда. Борис это' понял. Он запустил в свои волосы все десять пальцев, пробороздил ими ото лба к затылку и вдруг обрушился на Якова, как это делают только свои люди: — Нужно же было сразу сказать! Что я тебе, враг, что ли?! Враг? И как я тогда не смог развязать твой язык! Я — балда! — он кулаком постучал себя по лбу.— Я представляю, что у тебя здесь было! — и тро­ нул его грудь. И этого было достаточно. Они и не заметили, как сели рядом, обло­ котились на стол. Яков говорил и говорил. Все, что случилось за это время, что передумал, перечувствовал,— все выложил. Только о мате­ ри и о Ноне промолчал. Борис, внимательно слушая, рассеянно очерчивал карандашом ры­ жий силуэт коровы на изнанке плаката. Яков порой тревожно всмат­ ривался в его серьезное лицо и, успокоенный, становился все откро­ венней. — Ну, вот, Борька, и все,— наконец закончил он. — Это же надо! Сам себя мучил! — Борис даже кулаком стукнул по корове. Теперь она уже черная паслась среди стола.— Забился в ко- нуру! Чем ты лучше Шорникова?!