Сибирские огни, 1966, №4

Нонины деньги уже кончились, и он доплатил из своих. И на свои ж е прикупил полкилограмма бананов. На большее у него не хватило. И еще он боялся, что Нона заметит эту прикупку и обидится. И опять бежал, махая красной авоськой с колбасой и бананами. Эта авоська живет в ее доме, хозяйка бралась вот за эти плетеные руч- ки. Яков снял рукавицу. Стужа прижигала пальцы, но ему было р а ­ достно от того, что и он касается этих ручек. — Спасибо, Яшенька,— Нона дружески сж ал а его локоть. А он, ничем не выдавая себя, просто кивнул и ушел. И очнулся уже только в бухгалтерии, получая зарплату . Порошин! Иди сюда,— крикнули из отдела кадров .— Напиши- ка свою биографию. А то у нас кроме твоего заявления ничего нет. Сразу же словно тошнота подкатила к сердцу. Он медленно писал, положив листок на подоконник. А когда дошел до отца, запнулся. Что же делать? Врать? Всю жизнь врать? Он долго думал и наконец вы­ вел неопределенную фразу: «Во время войны с немцами расстрелян на оккупированной территории». Ненавидя себя за трусость, он сунул в окошечко коротенькую био­ графию и торопливо нырнул в дверь. В коридоре к нему подошел баптист, мял в руках шапку, конфуз­ ливо улыбался. Поговорить с тобой хотел. .. Вижу, мучает тебя что-то... Ищешь ты... А говорить я не умею. Написал вот. Я тоже — искал. .. Он сунул руку во внутренний карман пальто, вытащил лист в од­ ну линейку. Яков, ничего не понимая, посмотрел на его робко улыбающееся и Какое-то униженное, смиренное лицо, развернул записку: «На молитвенную память возлюбленному моему о Христе Иисусе духовному брату Якову и в напоминание о том, что лишь через терпе­ ние с молитвою Иисусовою, пройдя дорогой скорбей, болезней, досад, укоризн, унижений и несправедливостей, ты можешь получить спасение. Сломай свою волю, уничтожь все свои желания : живи так, как хо­ чет Бог, говорящий тебе во святом Евангелии. Укоряй себя, считай себя самым последним грешником: и Бог воз­ высит тебя! Любящий о Господе многогрешный брат Василий», Вот и все, что я тебе хотел сказать ,— тихо промолвил бап­ тист.— Здесь самая суть! Яков почувствовал, что ему душно. Он испуганно посмотрел в ли ­ цо баптиста, спросил: — Василий, неужели ты это себе выбрал? — Да . — От всего отказался? — А от чего я отказался? — Ну, от радости, от музыки, от леса, от цветов, от людей, от любви, от большой работы.. . Ну, в общем, отказался от жизни?! — Жи знь не на земле. — Мне жалко тебя и страшно за тебя. А бумажку эту возьми. Мне не надо ее.— И Яков сунул листок в карман баптиста.— И потом, по­ чему ты мне написал? Не кому-нибудь другому, а мне? — уже сердито спросил Яков. Лицо баптиста сделалось серьезным и сумрачным.