Сибирские огни, 1966, №4

сбил с рукава Ноны, заглянул ей в самые глаза .— После композитора остаются оперы, симфонии, после художника — картины. А что — после актера? «Его мгновенное созданье бесследно гибнет вместе с ним!» — •уто сказал об актере Шиллер. Грустно, но это так. Нона допятилась до Якова, уперлась в стол спиной. Вы и правда сегодня какой-то грустный,— тихонько удиви­ лась она. Сарматов еще раз искоса взглянул ей в глаза и, ничего не ска ­ зав, ушел. Яков смутно почувствовал, что между Сарматовым и Ноной про­ скользнуло без слов что-то затаенное, известное только им. Нона подошла к трюмо, стала поправлять прическу и увидела, отра ­ женного в зеркале, худого, сутулого парня. Перестала возиться с причес­ кой, рассматривала его. Кисти рук у этого чудака были удивительно ши­ рокие, некрасивые. На длинной шее торчала большая, ершистая голова. Крупный нос горбатился, как птичий клюв. Нона повернулась к нему спросила: — Ты у нас работаешь? Новенький? Ага, буркнул Яков, покраснел и начал проверять крепость при­ лаженной ножки. Едва он вышел из цеха, как на него налетел парень лет девятнадца ­ ти в черном, перепачканном комбинезоне. Он щурил смешливо-светлые, шельмоватые глаза , румяные губы его дрожали в улыбке. Принц! Вы-то мне и нужны,— сказал он и потащил его по лестни­ це на второй этаж. На втором этаже , в распахнутую дверь, Яков увидел костюмерный цех. В нем лязгали ножницы, гудели швейные машины, утюги дышали жаром. Большая комната была завалена пестрыми лоскутами, выкрой­ ками. Из-под утюгов пахло припаленной материей. На стенах, на манеке­ нах и д аже под самым потолком на туго натянутой проволоке висели шелковые, бархатные, цветные платья. «Испанские? Итальянские? Французские?»— гадал Яков, Тут командовал толстый мужчина с рыжеватыми усами запорожца . И лысая голова его, и усы блестели, словно смазанные жиром. На шее висел сантиметр. Мастер, прихлебывая из эмалированной кружки, сквозь усы брызгал на тряпку, застилавшую платье, слюнил палец, про­ бовал утюг. Актрисы примеряли платья. Портнихи мелом отмечали места для пуговиц. — Принц! Не глазейте по сторонам! Сюда-сюда! — крикнул парень и открыл одну из дверей. Яков вошел за ним. В комнате стояли банки с красками, с клеем, валялись кисти, груды старых газет и тряпок, из которых, должно быть[ что-то лепили. По верстаку были разбросаны пилки, ножи, гвозди, про­ волока. В углу две статуи — голые женщины. Возле них горела электри­ ческая печка-сушилка. Тут же сохли и раскрашенные вазы с фруктами из ваты. В ящиках виднелись алебастр, мокрая глина. Какой-то мальчишка ловко и быстро лепил из непонятной серой мас­ сы хитрые узоры на спинке большущего кресла. Он обернулся, и Яков д аж е рот приоткрыл: мальчишка, должно быть из озорства, приклеил седенькую бородку и усики, натянул растрепанный, полувылезший пари­ чок. Седая бородка была в зеленых и синих пятнах краски. Фартук его и руки тоже пестрели всякими пятнами.