Сибирские огни, 1966, №4

Собрание насторожилось. Казалось, будто в зале надували большой пузырь, на­ дували до отказа, вот-вот хлопнет. Так и получилось: кто-то в настороженной тишине громко гукнул и собрание сразу закипело, заговорило на разные голоса, откуда-то из угла раздался пронзительный свист. Зеленцов вскочил и, махая рукой, напрягая до предела голос, закричал: — Тише, тише! Граждане, да что вы, на ярмарке, что ли? Не все говорите зараз, в очередь буду давать слово для прениев. А кто свистел, то я ему посвистю! Это ж не кобелиная драчка! Прикиньте себе на ум. Вот Иван Прохорович, смолокур, шибко рвет­ ся высказаться. Поди ж ты, болел человек, а враз выздоровел. Говори, Прохорыч. Люди как бы качнулись в сторону смолокура: «Говори, Прохорыч! Тебе дове­ ряем!..» Смолокур протиснулся к сцене, распахнул полушубок: — Ты, председатель, меня в болести не укоряй. Всяко бывает. Тебя сегодня звон как шваркнули! Зараз с лица переменился. Утресь и у меня нервов не хватало. Но не об этом речь,— высказавшись перед президиумом, Прохорыч повернулся лицом к со­ бранию.— Вот нам уполномоченный много наговорил, что несет колхозная жисть. Га­ зетки читал — кто идет по этому вопросу передом. Я не видал, но не перечу. Но уполномоченный о других говорил, а нашу жизнь надо изнутри понять и вывернуть што к чему. Надо глыбже нырнуть! Все засмеялись. — Нырни, Прохорыч! Ныряй, ныряй, только к Марье загребай. Ха-ха-ха! — Ну, посмеялись и хватит! — продолжал смолокур — Я так скажу, дорогие со­ граждане! Обернитеся и оглянитеся вокруг себя, определите — што вы есть?! А есть вы разнокалиберная массыя. Вот я, теперича взять, хожу в середняках. А почему хожу в середняках? Ведь не потому, што у меня стольки и стольки посева, лугов, скотины и прочего имущества, а потому, што у меня есть: я, моя старуха, два работящих сына, две снохи, пацаны — в обчем вроде как товарищество по совместной обработке. Так зачем же нам итить в колхоз? Из зала посыпались ободряющие реплики: «Верно! Сыпь дале! Ныряй глыбже! Правильная линия!» Бедняки, часть середняков и в президиуме заволновались, зашептались, не подвел бы смолокур. — А теперь обратно,— продолжал Прохорыч, не обращая внимания на волнения и выкрики, только повысил голос,— был бы я со старухой, как два перста один. О» поднял руку и показал два заскорузлых и черных от дегтя пальца:— Могли бы мы с ней поднять такое хозяйство и дать государству столько, сколько ноне даем полезно­ сти? Нет. конечно. Рази только батраков нанять, но средствиев-капиталов таких нет,, да и времена изменились. Hei выгоды. Тогда, раз этого нет, да ребятишек бы тю-тю, то был бы я кто? В притихшем зале вдруг кто-то брякнул: — А ты. Прохорыч, был бы мерин! Раздался оглушительный хохот. Смолокур от неожиданности часто заморгал, но. тем не менее, стал терпеливо дожидаться, когда все уляжется. Потом вздохнул и с- огорчением заговорил — Эх, сограждане, сограждане, вам скажут глупость, состроют хаханьки, а вы и рады — хо-хо-хо! Ить кто сказал то, без умственных понятиев был. О чем была речь? Об этом,— снова окреп он голосом,— если бы мы со старухой были бы одни, то мы не подняли бы такого хозяйства, были бы бедняками Значит, я был бы бедняк. Погля­ дите на наших бедняков. Они все. почесть, молодые, а робятенок хучь и много, но все махонькие, и от них не токмо што взять, а все им давать надо. Значит, родителям и хозяйству нет подмоги Вот и маются, из бедности не вылезают. Вот им-то и прямая дорога в колхоз, им-то... — Что ж. по-твоему, выходит, середняку не надо идти в колхоз, а только бед­ няку? Экой ты политик, а? — перебил Иван Трубин середняк и активист. Прохорыч в ответ замахал рукой возле головы, как бы отгоняя мух с лысины: