Сибирские огни, 1966, №4

— Пейте, пейте! — Спасибо. — Малосольные огурчики кушайте! Яков хлопнул на голову подушку... Проснулся он не то от острой тревоги, не то еще от чего-то. Подуш­ ка свалилась с головы. Щели в переборке не светились. Сначала ему по­ казалось, что в доме мертвая тишина. Потом сердце съежилось в пред­ чувствии беды: он услыхал прерывистый шепот, возню. Охваченный ужасом, отвращением, Яков ладонями стиснул уши. Он задыхался, точно и рот зажал ладонью. Вскочил. Стараясь не слышать, боясь закричать, выдать себя, он надергивал рубаху, брюки. Кепка и пальто были сырые, тяжелые, пахли прелым, кислым. Сгреб их в охапку и через кухню выскользнул в сени. Ему почу­ дилось дикое, почудилось, что сейчас вот-вот откроется калитка и поя­ вится отец. Одевался уже во дворе. Едва брезжило. Вода в лужицах застыла кристаллами. Земля белела плюшевым инеем. Глухо стукнула разбухшая от дождя калитка. Он даже не оглянул­ ся, как будто в доме кого-то убили. В нем уже невозможно было жить... Маленькая речка Каменка пропилила огромный, длинный ров. Он рассек Новосибирск пополам. На дне оврага, по берегам Каменки, теснилось множество домишек. Они образовали две улицы. Между этими, змеино-виляющими улочками текла речка, и н а оур- лила в камнях, рвалась, кипела. В речонке валялись куски и обрезки железа , кости, сломанные колеса, бутылки, ржавые ведра, кирпичи, строительный мусор В нее лили помои. Из цементных труб хлестала протухшая жидкость, мыльная вода из бани и какая-то бурая краска. От речонки разило зловонием. К ней выходили насыпные терраски огородишек. Она омывала заплесневелые, полусгнившие доски, бревна, листы железа, которыми укрепляли маленькие дворики и огородики. Чтобы земля держалась, по краям насадили деревья. Тополя, ивы, черемухи пышно разрослись, скло­ няясь над речкой. Улочки вытянулись до самой Оби, повторяя все извилины речушки. Через Каменку перешагивали старые деревянные мосты. Вверх по откосам тоже лепились друг над другом домишки, и там были искусственно сделанные площадки-дворики. Чтобы они не осыпа­ лись, с боков их тоже обшили тесом. За много лет эта обшивка обросла всякими заплатами, подпорками, но все равно пузатилась, готовая вот- вот лопнуть. Здесь-то и жила тетя Маша, похожая на кудахтающую курицу. Яков увидел сверху множество разноцветных крыш-заплат и клеток- двориков. Они поднимались к его ногам террасами. Он долго спускался на дно оврага по длинной скрипучей лестнице с проломленными кое-где ступеньками. Узеньким кривым переулком добрался до теткиной избушки, обма­ занной глиной. Местами штукатурка отвалилась и выглядывала дран­ ка словно ребра. На деревянной крыше ржавела жестяная заплата. От теткиной калитки до соседнего дома протянулась изгородь, со­ оруженная из двух сеток и четырех кроватных спинок. Спят домишки на берегах Каменки. Тихо. Пусто. Словно в мире никого нет. Словно он, Яков, на земле один. Только бурлит в тишине Каменка, обдает тухлятиной. Яков перебрался через врытые сетки.