Сибирские огни, 1966, №4

При первой встрече между ними произошел такой разговор: — Вы тут много наслышитесь о «творчестве»,— Климов усадил Юрия на. диванчик, а сам шагал взад-вперед по тесной каютке лоцман­ ского судна и говорил, будто диктовал: — С этого начнем и мы. Недавно по радйо выступал какой-то знаменитый музыкант, кажется, скрипач. Послушать такое выступление, и сразу становится понятным, что такое настоящее творчество. Дома он каждый день играет три — четыре часа на память. Каждый день одни и те же вещи. Изо дня в день, из года в год. Потом идет на концерт и там играет эти же вещи по нотам. Только по нотам. Он так и сказал: «Забудь я дома ноты, концерт пришлось бы отложить ровно на столько, сколько времени потребуется, чтобы съез­ дить за ними. Потому,— здесь голос Климова обрел некую торжествен­ ность.— Потому,— сказал музыкант,— что дома мы можем полагаться на свою память, там нас слушают только стены, а на концерте из ты­ сячи нот не должно быть ошибки ни в единой». Вы согласны с музы­ кантом? — Согласен. Их глаза встретились, и каждый подумал о своем. Климов поду­ мал, что вся мудрость этой притчи о музыканте, наверное, будет з абы ­ та или осмеяна учеником, как только тот потверже встанет на ноги,— сколько уж перебывало у него таких! А Юрий вспомнил в этот момент,, как за минуту до встречи с Климовым ребята успели преподать ему беглый урок, суть которого сводилась к одному: соглашайся. —: Ну, а коли согласны,— сказал Климов,— начнем учебу. Что вы умеете делать? — Я окончил мореходное училище. — Очень хорошо,— спокойно одобрил Климов.— Тогда для начала сделайте вот это... Он достал с полки задачник по мореходной астрономии, наугад рас­ крыл его и отчеркнул ногтем полторы страницы. — Вот. Решите и покажете мне. — Когда? — Желательно завтра. Утром. Юрий не любил шутников, особенно тех, которым за пятьдесят.. Сделать за вечер двадцать три задачи. Но он вспомнил, как ребята предупреждали его: «Будет пробовать на излом — не поддавайся». — Хорошо,— сказал Юрий.— Я могу идти? Он ушел в носовую каюту, пустовавшую по причине ее близости к якорным клюзам. В каюте было прохладно, а тихое поскрипывание якорного каната задавало мыслям мерный рабочий ритм. Первая задача обошлась ему в сорок минут времени и в четыре выкуренные сигареты, последняя была переписана набело за час до утреннего чая, когда подвахтенный матрос уже драил мыльной водой палубу в узком коридоре. Перед чаем Юрий постучал в каюту Климова: — Разрешите? Климов внимательно осмотрел ученика с ног до головы. Под гл а ­ зами синие тени, но выбрит чисто, подтянут. Это хорошо. — Пожалуйста ,— Юрий протянул Климову вдвое сложенную уче­ ническую тетрадь, исписанную от корки до корки цифрами и греческими буквами. Не раскрывая тетради, Климов спросил: — Все? -6-, Двадцать три штуки . . — И все — верно?