Сибирские огни, 1966, №3

Губин пил нежинскую рябиновую стаканами и не пьянел. Вдруг взор купца упал на Самсонова. — И ты здесь, Аника-Воин?!. Выходит, уважил нас, мужиков, не погнушался, приехал? Ну, спасибо тебе! Подходи, лапы пожмем, по-благородному, поцелуемся —•люблю вояк! Подходи, подходи, не стесняйся. Желательно мне с тобой покумиться... Но Самсонов побледнел и крикнул: — Ты пьян, скот! Ступай, проспись сперва!.. — А ты... ваше благородие, случаем, с глувду.не съехал?.. Ладно, я тебе прощаю, как сегодня я добрый, я всем прощаю... Подходи, гово­ рю— почеломкаемся... Самсонов крикнул совсем бешено: — Вот я тебя нагайкой поцелую, хамина!.. Ты кому это говоришь, пьяная харя! Ты с офицером конвоя его величества разговариваешь! — Тут Самсонов гаркнул: — А ну, смирр-на!.. Вцтать, пес! Руки по швам!!.. Губнн прикинулся смертельно перепуганным. — Ай-ай, до чего страшно!.. Того гляди, родимчик забьет Мишку Губина.— И вдруг, налившись кровью, тоже заорал: — Ты сам стань смирно, руки по швам! Стань во фрунт перед гильдейским купцом, а не хошь — катись к едреней матери! Нечего благородному проедаться тут в мужицкой компании... Афонька!.. Проводи его благородие до под­ воды, да по шеям не надо — и так уедет. Самсонов оделся, вышел, хлопнув дверью. Галаган заметил; — Зря вы с ним так, Михаил Дементьич... Нужный человек. Губин будто впервые увидел Галагана — до того изумился. — А, и ты все еще здеся?!. Чего ж тебе надобно, милый человек? Послушал людей, сам погуторил, выпил, закусил... Пора и честь знать. Галаган настолько был поражен, что едва нашел в себе силы спра­ виться с возмущением. — Вы не настолько пьяны, Губин, чтобы не ответить на один во­ прос: деньги получили? — Какея деньги,— Губин выпучил глаза и часто-часто заморгал веками,— ты деньги мне давал?!. У тебя, может, и расписка есть, аль вексель? Ах, ты, прокурат-капиталист, Савва Морозов! Едят тебя му­ хи!.. Ишь, благодетели! А денежки-то чьи у вас, господа? Народные... Постыдился бы! До чего вы бессовестные людишки, есеры!.. И неува­ жительные, и без стыда, без совести... Чего, руки в боки, стоишь фер­ том перед Мишкой Губиным?.. Езжай, скажи своему Дяде, штоб впредь ко мне такое хамло не посылал... Невежа! Селянин! Того пса порубан­ ного отправил?.. Проводи и этого... Галаган, стискивая в кармане рукоятку браунинга, вышел в со­ провождении угодливого Селянина и мрачного бородача, ожидавшего в сенях конца совещания. Когда Селянин вернулся в избу, Михаил Дементьевич уже вышел из-за стола и ходил по горнице, ссутулясь, заложив руки за спину, шаркая пудовыми ногами в пудовых болотных сапогах с толстенными подошвами (сапоги — подарок кожевеннозаводчика Чупахина к пасхе). Был Губин трезв, словно бы и не блестела на столе единолично опорожненная, узкогорлая бутылка с этикеткой: «Нежинская рябино­ вая Шустова». — Ну, погуторили, мужики,— и за щеку!..— начал купец.— Я вас созвал сюда, чтоб сами на этих стрекулистов-командиров полюбова­ лись. Опять на мужицком горбу желают в рай въехать... Только мы не дадим! Шалишь, господа хорошие!.. А теперь слушайте: всё, что здесь до меня говорилось,— напрочь забьугь! Его благородие, Самсонова, мы