Сибирские огни, 1966, №3

вратился в приказчика. Такое «статус кво» перестало нравиться Кре­ стьянину, и он запротестовал. — Уважаемый Михаил Дементьевич,— вежливо сказал однажды Крестьянин,— это... не тово. — Чево — «не тово»? — насупился Губин. — Мы как сговаривались? — Мучка-то моя... — Твоя?.! — перебил Михаил Дементьевич и уставился на Крестья­ нина с невыразимым удивлением.— Твоя, говоришь, мучка-то?.. Ты зем­ лю пахал? Ты боронил, сеял?.. Вот не знал!.. Так... Ну чево ж тебе на­ до, хлебороб? Сказывай... Крестьянин заявил, что он не против расходования муки со «своего» паузка, но требует компенсации английскими стерлингами. — Какие у меня гарантии, Михаил Дементьич, что в случае про­ вала всей вашей... затеи я не останусь на бобах? Губин еще больше насупился, отвернулся от Крестьяныча и долго молчал... Наконец поднялся с табуретки. — Добро... Подсчитай, сколь муки по моим спискам да цедулкам расходовано... — Уплатите, Михаил Дементьич? — Обязательно уплачу. Фунтами хотишь?.. Чо ж... пущай будет фунтами. Добро, добро... Губин в тот же день отправился домой, в Колывакь, а спустя трое суток в Крестьянычевом зимовье появилась ковровая кошевка с двумя подвыпившими рыбаками: приехали на рыбалку прасол-конеторговец Васька Жданов и с ним за кучера Афонька Селянин — малый не промах, веселый и разбитной удалец-кудряш полуцыганской внеш­ ности. По основной профессии — конокрад, попутно — губинский «рыболов». Приезжие малость пображничали, и Крестьянину поднесли, а по­ том отправились на дальнюю рыбалку, прихватив с собой хозяина зи­ мовья, дабы показал безопасный путь к омутам да осетровым ямам — дело весеннее: кругом проталины и полыньи. В этот день и исчез загадочно милый человек Крестьяныч, интел­ лигентный водолив с паузка номер сто четырнадцать. В зимовье начал жительствовать новый доверенный — Афонька Селянин. Васька Жданов доложил Губину в Колывани: — Управились... Михаил Дементьевич ухмыльнулся. — Ладно... Фунтами уплатили-то, али как? Тут и Жданов ухмыльнулся: — Как есть — фунтами, Михаил Дементьич! Только — русскими. Жданов вытащил из кармана трехфунтовую гирьку на сыромятном ремешке, подбросил кистенек на ладошке. Губин вышел из гостиной, принес в «кабинет» две золотых десятки. Подал Жданову. Тот, не принимая денег, сказал скромненько: — По условию бы, Михаил Дементьич... Уговор на берегу, а не в лодке. Свату да крестному — первый поднос. Лиха беда — начало. Еще сгожусь! — Ну, ты, говорун!.. Ладно, не скули. Губин добавил к двум еще два золотых кругляка — А Афоньке? По условию, опять же... Губин насупился. — Грабишь, Васька!..— но достал пятый золотой.— Отдгй и тому