Сибирские огни, 1966, №3

Хотел было в партию: приходит однажды к нам в ячейку и спраши­ вает— а можно чтобы в партии состоять и верующим?.. Вот учудил ста­ рик!.. Кержак. Попов ненавидит, а ог божественности кержацкой ни­ почем не отделатся!.. Двое комсомольцев, ехавших на передних санях, рассмеялись... Иннокентий Харлампиевич не внял благому совету и продолжал ехать не правобережным бором, а тем же зимником, выводящим на при­ городный поселок Кривощеково. Отъехав версты две от места встречи с обозом, Седых остановил коня справить нужду. Спутник тоже вылез из розвальней и потянулся, разминая замлевшие члены. — Что это за персона повстречалась? — осведомился человек в дохе. — Ванюха Новоселов, председатель комячейки. Сказывают — ча­ хоточный, а боле всех мутит, стерва!.. Бог смерти не дает. — Бог-то — бог, да сам не будь плох,— загадочно ответила доха.— Иной раз, борода, и богу нужно подмогу... А ты все ж зря винтовку с собой таскаешь. Вдруг обыскали бы эти щенки? Не будь меня с то­ бой— что тогда?.. ( — Меня — обыскать? — искренне изумился Седых,— Ни в жисть! Я у них за главного беспартейного дурака хожу! На откупе. — Накладно, борода,— усмехнулся спутник.— Пудами-то разбра­ сываться— не ко времени. — Рупь положишь — два возьмешь... — Два положишь — хрен возьмешь,— снова усмехаясь, возразила доха. — А два класть и не следоват... К слову пришлось: ваш-то, с дву­ мя царями — при вас? Губин наказывал — беспременно взять с собой. Иначе, баил, и гуторить не будут... — Знаю. При мне, борода. — Ну и ладно... А здорово, Роман Ильич, вы рольку-то правите... Скажи на милость: больной и больной! В точности!.. Голос до того хво­ рый... Ванюха-то меня упреждаит: слышь, говорит, опасись — Самсонов на тракт вышел... Смехота, ей-богу!.. Надо ж так стретиться!.. Но у спутника благодушие развеялось. Скрипнул зубами: — Перестань ржать!.. И — вот что: в другой раз, если в такую же воронью стаю залетим, ты мне своей спиной коммунистов не засти! Вы­ лез из саней и стоит, точно столб!.. Прикрыл собой эту сволочь!.. Что мне, сперва твою шкуру дырявить, что ли?.. Ты это, борода, учти: всег­ да становись за коня, если поднимется заваруха — тебя конь прикроет* а у меня твоя дурацкая башка на страшном суде не прибавится... Седых перепугался. — Чо вы, Роман Ильич? Неладное говорите: нельзя, нельзя! Этак все дело можно испортить. И Губин наказывал: чтобы никакой, дескать, стрельбы, шумства, грубиянства... — Плевал я на твоего Губина! Сам знаю, а то... Не посмотрел бы, живым манером наделал дыр в твоем тулупе, за компанию с комму­ нистами!.. Спутник Иннокентия Харлампиевича, отряхивая снег с ворота, рас­ пахнул доху, вынул из рукава колы, поставив на предохранитель, су­ нул пистолет за пазуху полушубка-венгерки и, зачерпнув снегу в' ла­ донь, стал натирать лицо. — Зажило, а все чешется, саднит, черт бы его побрал! Со лба, через все лицо человека, которого Седых называл Романом Ильичом, протянулся глубокий шрам-рубец от сабельного удара.