Сибирские огни, 1966, №3

— Бандитизм на Украине — спасу нет! Опять же — полячишки ше­ велятся, да и с Деникой ищо повозиться придется... Вот передушим остатнюю контру, тогда и хлебушка будем есть вволю... Седых утвердительно кивнул. — Само собой, Ваня... Рабочим, поди, туго приходится... Ну-к, што ж... Поможем, Ванюха. Обязательно поможем. Солдат оживился: — Может, впрямь, ты, Иннокентий Харлампыч... первый бы, а?.. Нащет самообложения и так и дале?.. Поддержишь? — Какой разговор! Да нешто мы не люди? Чо я не понимаю, чо ли?..— немного подумав, Иннокентий Харлампиевич деловито спро­ сил:— Пяток пудов — ладно ли?.. — А еще пяток не накинешь?.. ■— Ладно! Только без меня комбед не собирайте. Я к ночи обер­ нусь. Ну, крайне: завтра в обед. Сам знаешь — как Накентий Седых скажет — так и будет. Слушается меня народишко-то... — Вот и именно. Спасибо тебе. От группы отделился невысокий юноша в серой гимназической ши­ нели и в шапке, перехваченной желтым башлыком. Нервным срываю­ щимся голосом заявил: — Дорогой товарищ крестьянин! Позвольте и мне сказать вам от имени новониколаевских комсомольцев наше сердечное спасибо! По­ больше бы таких сознательных товарищей!.. — Да чо ты, парень?! — удивился Седых.— За што ж тут восбла- годарение? — Все под богом живем, а господь-то чо сказал? «Отдай ру­ башку ближнему своему...» Вы уж меня, старика, простите — я человек верующий. Доха в санках вновь напомнила о себе тихим стоном. Замогильным голосом спросила: — Ох... скоро поедем-то?.. Недужится мне шибко. — Как скоро, так сейчас! — недовольно-ворчливо ответил Седых, а солдат отвел Иннокентия Харлампиевича в сторону и доверительно зашептал: — Ты вот чего: лучше перевали реку обратно, да езжай бором. Оно хоть и подале выйдет — зато вернее. Слух такой в городу: есаул Самсонов со своими на тракт вышел с урману... Поопасись, кокнут не за табачну понюшку. Знают, поди, что ты — в сельском активе... — Так ить баили, что его чоновцы порубали? — испугался Се­ дых: — Неужто ожил?!. — Порубали, да видать не дорубали. Я в ЧЕКе был — там сказы­ вали: клинком по морде пришлось. Ожил, гадюка. С боя-то ево поспели вывезти свои... Кака-то сволота выходила на нашу голову. Теперь у его, говорили чекисты, по всей карточке скрозь — рубец агромадный. И все. А сам — еще здоровше стал, отъелся на зимних хлебах, гад!.. — Свят, свят, свят! — перепугавшийся Седых покрестился двупер­ стием, наскоро распрощался со встречными и пустил коня крупной рысью. Обоз тоже тронулся. Комсомолец в гимназической шинели спросил солдата: — Что это за крестьянин? — Харлампыч-то? Активист. Партизанил. Уважение по селу боль­ шое имеет, за нашу власть крепко держится: какое бывает самообло- „ жение, аль разверстка, аль продотряд наедет — Седых первый. Все снесет до тютельки, первый, никогда отказу не было. И других сговари­ вает— платите, мол. Вполне добровольный, советский. Хороший мужик.