Сибирские огни, 1966, №3

робить, как коробит всякий раз при видь современности, насилующей историю. В 1941 году Сталин не был объектом всеобщей критики, его имя служило сим­ волом народной веры в победу. Об этом напоминает и наш собственный опыт и, между прочим, тогдашнее творчество К. Симонова. Народная трагедия военных лет — те­ перь мы не можем не сознавать — усугуб­ лялась народной надеждой на человека, немало в ней повинного. ♦* * Вот ведь как получается: с одной сто­ роны, фильмы ниспровергают культ лично­ сти, а с другой — продолжают его тенден­ ции: модернизируют историю, недостойные средства норовят оправдать высокой целью, низводят народ до уровня бессло­ веснотерпеливых исполнителей, грешат, ил- люстраторством и элементарностью (ох, уж эта «двухсторонняя» критика...). Нет ли тут, однако, противоречия, возможно ли такое? Возможно. Хоть и противоречие несом­ ненно. То — глубинное, непростое противо­ речие, таящееся порой и в самой нашей жизни, и в нашем собственном сознании, особенно — сознании художников. Инерция мышления, разработки характеров, построе­ ния сюжета более сильна и менее подконт­ рольна, чем может показаться. Годами складываются творческие прин­ ципы, художническое мироощущение. И не меняются с быстротой печатания газеты. Понятно наше нетерпение, но пусть будут понятны и возможности творчества. П о ­ спешность здесь не всегда правомерна и не всегда плодотворна. Скоро сказка сказывается,— говарива­ ли деды,— да нё скоро дело делается. Зависимость между временем, его тем­ пом и мышлением художника — проблема тонкая и многосложная. К ней не раз обра­ щались люди искусства вообще и кинема-, тографисты в частности, обращались на разных этапах, по разным, обычно, конкрет­ ным поводам. Она приковала к себе вни­ мание и учредительного съезда работников кино. В этой связи один из виднейших наших режиссеров Г. Козинцев процитиро­ вал старую статью Ю. Тынянова: «Мы живем в великое время. Вряд ли кто-либо может в этом сомневаться. Н о мерило ве­ щей у многих вчерашнее, у других домаш­ нее. Трудно постигаются величины». Это на редкость точная формулировка: трудно постигаются величины. И чем они больше, сложнее, тем труднее. Но, не по­ стигая их, нельзя творить подлинное искусство. Фильмы, которые мы разбирали, созда­ вались в годы, не отличавшиеся безоблач­ ной ясностью (да и случаются ли такие?), в годы, еще не свободные от субъективист­ ских, волевых, а иногда, и малокомпетент­ ных решений. 12 Сибирские огни № 3 Не составляет большого труда и боль­ шой доблести развенчать сегодня финалы «Тишины» и «Председателя». Но только ли авторы в нем повинны, только ли их дур* ного вкуса это результат? Коль мы взыскуем честности, давайте и сами будем честными до конца. (Яростные противники «чистого» искусства, мы иной раз не прочь пойти ему на уступки, и с голубоглазой наивностью приписываем ав­ тору вместе с его виной — чужую, валим воедино вину и беду его). Перенесение действия «Тишины» на неф­ тяные прииски, шофер-азербайджанец (спасибо, что не говорит «душа любезный»), семейная встреча героев на фоне вышки, слов нет, свидетельствуют о невзыскатель­ ности сценариста и режиссера. Н о если бы лишь об этом. Едва не десятилетиями внедрялась — да еще как! — концепция советского «хеппи энда»: «плохой» конец не типичен, искажа­ ет, не передает, сеет уныние и т. д. и т. п. То была не чисто теоретическая выкладка, своим совершенствованием она обязана не одним критикам. Она подкреплялась впол­ не определенными административными ме­ рами. И фильм, дабы дойти до экрана, обязан был ей соответствовать. Кто отважится утверждать, будто кон­ цепция «хеппи энда» уже стала достоянием прошлого? В прошлое на первых порах отходит самое нетерпимое в жизни, и обычно лишь тогда его перекрещивает искусство. А ме­ нее явное, гнездящееся к тому же внутри сферы искусства, отмирает гораздо медлен­ нее. Ополчаясь в книгах и статьях, филь­ мах и спектаклях против дурного и чуждо­ го, омрачавшего народную жизнь сороко­ вых годов, мы нередко имеем в виду не столько культ, сколько личность. Такова, видно, природа человеческого вообще и художнического, , в частности, восприятия — персонифицировать зло (и добро), особенно на первых порах, прежде чем время проделает анализирующую рабо­ ту. Связанное не с личностью, а с явлением, порожденным ею, но уже обретшим само­ стоятельность, труднее поддается осмысле­ нию и расшифровке. Понятен ход творческой мысли Ю. Н а ­ гибина и А. Салтыкова при создании обра­ за Калоева. Она отталкивалась от реаль­ ного прототипа,— его родство с ним авто­ ры не считали нужным скрывать. Однако явление, став личностью, сузилось, ло­ кализовалось . Наше время все менее терпимо к об­ щим формулам,— .при неумеренном упот­ реблении они превращаются в заклятия. Пусть бы меньше было таких заклинаний, эмоциональных всплесков, а побольше спокойной деловитости при неспешном разборе художественных удач и неудач последних лет. Приспел, как видно, час, когда искус­ ство уже не может ограничиваться пов- 177