Сибирские огни, 1966, №3

и развернул холст. О т него не требовали шедевров и росписей, стройке нужен был художник-агитатор. Парень сбросил рюкзак. Работа подхле­ стывала. График торопил. Если находились такие, кому график нипочем, Валерий узна­ вал об этом одним из первых. Он брался за кисть — появлялись острые карикатуры. Из первых уст узнавал он и об успехах ребят — и радовался им, писал плакаты- приветствия, дружеские шаржи. Мож ет быть, ему хотелось рисовать горы Памира или «косые скулы океана», но он писал жаркие слова комсомольских лозун­ гов, «Молний» и «Тревог». Каждый день, с утра до вечера, через него проходил ток стройки, ее высокое на­ пряжение. «Шершавым языком плаката» он разговаривал с ее передним краем... Когда были построены корпуса сажевого завода, он встал к реактору. — Н у и как, нравится? — Не мед ведь — сажа! — Д ля кого и мед — сажа,— усмехнулся Валерий,— а мне тут неплохо... Вот так, неисповедимыми путями, при­ шей на сажевый завод Валерий Незнамов. И застрял. И даже, если верить его карти­ нам, полюбил это, не очень располагающее к нежным чувствам, предприятие. Познакомившись е Валерием, я захотел познакомиться с заводом, сумевшим поло­ нить сердце этого парня. — Ну, для этого тебе надо пойти к Н и ­ колаю Дуброву,— сказал Валерий. С о в е т гл а в н о го инженера Николай Дубров — главный инженер са­ жевого завода. Он молод, едва перешагнул за тридцать. Мы легко познакомились, и уже через несколько встреч были на «ты». Но и тогда еще я совсем мало знал о Д у б ­ рове. Он скромен и неразговорчив. Николая учил Томский политехнический институт — один из старейших и лучших в стране вузов, учили сильные преподаватели. Дубров вышел за институтские ворота, до зубов вооруженный знаниями по физике, математике, сопромату, механике. Но, приехав в Барнаул, на место назна­ чения, Николай с первых дней понял, что приобретенный в великих трудах инженер­ ный багаж придется пока сдать в камеру хранения, ибо попал Дубров на сажевый завод, а это — такое, о чем он не имел ни малейшего представления. Завод еще строился. Дубров, назначен­ ный мастером, днем помогал монтажникам, а вечерами просиживал в библиотеке; с трудом разыскивая сведения о продукции, на которую вот-вот «спустят» план. Лите­ ратура давала лишь общее представление о производстве сажи, но и это уже было хорошо, так как Дубров узнал, по крайней мере, с чем предстоит иметь дело, с чем он решился связать свою жизнь. Постепенно он превратился в горячего энтузиаста сажи и, когда мы с ним познако­ мились, п&советовал: — Вот тебе список литературы, а вот — наше производство. Учись. Вникай. И завершил свой совет весьма опреде­ ленно: — Иначе нам с тобой н# 6 чем разгова­ ривать! Новизна привлекает, новизна утраивает интерес. Я ринулся на поиски книг. Выпро­ сил командировку в Омск, чтобы познако­ миться с тамошним сажевым заводом, побе­ седовать со специалистами из научно-иссле­ довательского института шинной промыш­ ленности, посмотреть шинный завод, где находит применение сажа. К тому времени, когда наступило решающее свидание с Н и ­ колаем Дубровым, я обладал хоть и весьма скромными, но уже сносными познаниями в сажевых делах. Чтобы, подобно Дуброву, не отправлять читателя в библиотеки и дальние поездки, коротко расскажу о том, что узнал я тогда о саже. И в о т ч то я узнал... В тропических лесах Бразилии живет гевея. Знаменито это дерево не своими раз­ мерами, хотя в обхвате ствол достигает пя­ ти метров, а чудесной способностью выде­ лять млечный сок. Бразильские индейцы назвали этот сок «каа-о-чу» — слезы дерева. Они надрезали кору гевеи, собирали «сле­ зы» и пропитывали ими кожу, ткань, делали непромокаемые сапоги, непромокаемую оде­ жду, лепили из загустевших «слез» мячи для обрядовых игр. Эти священные игры первым из европей­ цев наблюдал во время второго путешествия к берегам открытого им континента Хри­ стофор Колумб. Он привез прыгающие мячи в дар своей покровительнице, королеве Изабелле Кастильской. Однако, позабавив­ шись, она отправила их в музей, где вместе с другими заморскими диковинами, выве­ зенными Колумбом, они и пролежали более ста лет. Задолго до изобретения Карла Макин­ тоша, научившегося растворять каучук, про­ питывать им ткань и делать водоотталки­ вающие накидки — макинтоши, этим ремес­ лом отлично владели бразильские «дикари». Правитель могущественной в то время ко­ лониальной державы Португалии специаль­ но посылал свои сапоги за океан, чтобы пропитать их латексом — так по-испански называли сок гевеи. Молва сохранила рас­ сказы о том, как монарх, разжигая зависть придворных, горделиво шлепал под дождем в плаще и каучуковых туфлях, не опасаясь промокнуть. Бразилия долго была единственной стра­ ной, владеющей чудесным каучуконосом. Под страхом смерти запрещалось вывозить семена гевеи за границу. Но вот предприимчивый английский «бо­ таник» Генри Уикхем, обманув местные вла