Сибирские огни, 1966, №3

Д И А т Л Щ Д М Владимир ГУСЕЛЬНИКОВ С А Ж А И с б р о с и л парень рюнзак... Трамвай «тройка». Самый длинный марш­ рут. Сходишь на конечной остановке — и вот она, окраина Барнаула, и вот он, саже­ вый завод. Я привык видеть этот завод в натураль­ ную величину, а сейчас он предстал передо 1 иной совершенно в ином виде. «Черное и белое»—-так называлась картина. М ону­ ментальные темные громады на фоне све­ жего, целомудренно белого снега, не успевшего почернеть даже на заводской территории. Когда-то таким ще белым был и сам завод: на картине видно, что стены выложены из силикатного кир­ пича. — Дымит,— сказал я с укоризной, глядя на атласно-черный дымок, изображенный на полотне. — Это верно,— согласился художник.— Н о черный дым — это еще куда ни шло...— Замегив мое удивление, объяснил: — Зна­ чит, завод работает.. Ишь, как бодро ды­ шит. Вот если бы шел белый дым, тогда дело дрянь. Если белый— значит, нет сырья, идет полное сгорание — лишь бы тепло со­ хранить. Вообще-то, по простоте душевной, я счи­ тал (и до сих пор того мнения), что любой дым из трубы — целое , бедствие. Поэтому, едва успев переварить полученные сведения, приготовился высказать Валерию Незнамо- ву свои соображения. Н о он опередил: — Белый снег — это хорошо, а вот бе­ лый дым — плохо,— сформулировал свою мысль Незнамов— А вообще-то...— Валерий помедлил,— дым из трубы — расточитель­ ство. Здорово рисует Валерий Незнамов. Не случайно его картинам нашлось место на Всесоюзной выставке молодых художников. Барнаульца заметил президент Академии художеств В. А. Серов и дружески с ним беседовал, наставлял. О своих встре­ чах с известными художниками Валерий говорит нарочито небрежно, плохо скрывая этим страшную гордость. Давно вынаши-- вает он замысел чудо-картины, да побаи­ вается, сумеет ли воплотить его... Я познакомился с Незнамовым случайно, в рабочем клубе. Высокий, щеголеватый, он крутил узкопленочный аппарат и весело комментировал собственные кинокадры, по­ вествующие о туристском походе по Черно­ морскому побережью. Па экране покачива­ лись на ветру кипарисы, бегали пЪ лестни­ цам роскошных царских дворцов разомлев­ шие от жары туристы, плескались зеленые волны. Несколько раз среди туристов появ­ лялась улыбающаяся физиономия самого оператора ровный ряд зубов, черные глаза, сросшиеся над переносьем брови. После сеанса я узнал, что Валерий, ап­ паратчик сажевого завода, увлекается не только кинолюбительством, но и живописью. — Приходи, покажу рисунки, если инте­ ресуешься,— позвал он. И вот я пришел. И посмотрел картины. И узнал о всей его, Валерия, жизни — хоть и короткой, но полной беспокойства и пе­ ремен. Человек шел по планете легко. Ничто его не обременяло, не тяготило. В рюкзаке, рядом с куском мыла и мохнатым полотен­ цем, лежал этюдник. Он был молод, этот художник. Молод и зелен. Легко шел по земле Валерий Незнамов. Не шел, а катился. Его можно было с оди­ наковым основанием назвать романтиком, летуном или любителем острых ощущений. М ож ет быть, он искал натуру для своей па­ литры? Или самого себя? Вряд ли теперь сам Валерий ответит на этот вопрос. Бро­ дил по свету. Искал чудо. И все тут. Он искал его в горах Памира, с геоло­ гами, в Уссурийской тайге, с лесоустроите- лями, на Каспии, с рыбаками... Был матро­ сом, каменщиком, лесорубом, слесарем. Остановился не в Братске, не на алмаз­ ном прииске, не на Кавказе, а в Барнауле, на стройке шинного комбината. Взял кисть