Сибирские огни, 1966, №3

Да, все это было сказано, но Володе никто не объяснил, что «затянулась» эта оценка потому, что ошибки сороковых и шестидесятых годов проистекают из ошибок тридцать седьмого года, что они во многом есть следствие одной причины. Марксист­ ское учение о роли личности в истории утверждает, что личность может временно- увлечь общество по неправильному пути, но не может нарушить объективного хода истории. Вот об этом надо сказать молодежи убедительно. — Понимаешь,— услышал я голос Льва Григорьевича и увидел его лицо, обра­ щенное ко мне,— мы до сих пор, кажется мне, толковали вопросы культа узко, вне его исторических корней, что ли. Ведь культ личности проявлялся в разные времена. Был культ вождя племени, римского императора, феодала, денежного мешка. Человечество', развиваясь, долго и болезненно освобождается от прошлого. Социализм родился как. рбщество, отрицающее культ в принципе. И если он у нас был, то для нашего обще­ ства он не органический порок. Я кивал в ответ на эти слова. Старый казах в лисьем треухе с широким и до черноты прокаленным солнцем лицом, сидевший неподвижно слева у противоположных стекол, иногда с любопытством взглядывал на нас. — Ну, хорошо,— сказал Володя уже без вызова в голосе,— допустим, все это- так, я согласен. Н о почему ошибки, допущенные Сталиным, так медленно исправ­ ляются? — Пойми, Володя, ничто не поддается так трудно переделке, как психология,- - сказал Лев Григорьевич.— Ты это знаешь. Наивно предполагать, что общество за одну ночь может очиститься от скверны. Вчера был культ, сегодня проснулись в обществе чисто, никаких последствий. Так, к сожалению, не бывает. Психологические рецидивы культа — это чертовски живучая штука. Я старался определить общее и различное между Володей и Львом Григорьеви­ чем. Оба они хотят одного и того же. Н о Володя по молодости не понимает всей сложности и извилистости движения вперед, у него пока еще поверхностное знание- жизни, и я боюсь, чтобы он не начал ныть, как ныл Тимофей из Кутурлов. Именно ради Володи нужно говорить людям правду. И вот когда Володя будет больше знать, когда он спокойно, так сказать, по-философски обдумает жизнь и все правильно пой­ мет, тогда его не будут терзать сомнения. Очень важно воспитать Володю борцом не только за освоение местных озерных богатств,— он должен отчетливо и ясно знатъ наше прошлое, должен отчетливо сознавать, что на новый рубеж мы вышли очень разными. Он, конечно, сумеет отличать Марахина или Елисея Петровича от таких, как Горчаков, Тимофей Романович, Кузнецов, Хорошун. Н о вряд ли он отчетливо сознает, сколь безмерный вред наносят обществу мара- хины и иже с ними. Вряд ли он задумывается, например, над тем, что люди такого- склада вот еще совсем недавно превратили доверие в веру и авторитет в культ. Н у хорошо, так где же все-таки гарантии, Лев Григорьевич? — воскликнул Володя,— Законы исторического развития, вы говорите? Ведь это же не ответ. — Верно, не ответ. То есть, в конце концов — это ответ, но он должен держаться на чем-то. Я когда думаю о себе, о природе своего оптимистического отношения ко всему, о чем мы сегодня говорим, то могу коротко определить это отношение как «экономический оптимизм». Это не оптимизм экономиста, а именно экономический опти­ мизм... Не понимаешь? Ведь основа того самого прогресса, о котором мы говорим, са­ мая его сердцевина — прежде всего развитие материального производства. Это всем известно. Так вот обреченность культа личности и всего того, что он оставил нам в наследство, я вижу в том, что он мешает нам двигаться вперед именно в этой области. И тут все четко,— до афористичности, до формулы четко. Культ одной личности враж ­ дебен подлинному творчеству всех остальных людей. Вот первый член этой формулы. Теперь дальше. Творческий, увлеченный, сознательный труд миллионов — необходимое условие прогресса производства. Вот тебе — второе, тоже общеизвестное. А отсюда третье: непреодолимые потребности роста производства сметут и культы, где они еще