Сибирские огни, 1966, №3

прольется, когда будет уже поздно. Неумолимо обозначившиеся признаки засушливого лета опять напоминают, что мы находимся в полузасушливой зоне и что надо это давно признать и соответственно с этим хозяйствовать. Нашим сибирским колхозам и совхо­ зам обязательно нужны страховые запасы семян, фуража, соломы, сена, силоса. И это должно учитываться в планах. И главное, надо создать условия для того, чтобы сеять основную массу хлебов позже, чем их сеют сейчас. Нынешняя весна была первой, когда хлеборобу была пре­ доставлена полная свобода действий в поле — сей, руководствуясь разумом, как и когда считаешь нужным. И все-таки основная масса хлеба была посеяна, как это сейчас уже очевидно, на декаду раньше, чем нужно. Н о в дороге мы разговаривали не об этом. Не заметил, с чего у Володи со Львом Григорьевичем начался спор. — В от вы говорите, Лев Григорьевич, что положение в сельском хозяйстве за эти двадцать лет прямым образом связано с отрицательной ролью, которую сыграл в нашей истории Сталин. Н о как объяснить такой факт: после смерти Сталина прошло двенадцать лет, и на мартовском Пленуме сказано, что семь лет из этих двенадцати были для нашего сельскогб хозяйства годами топтания на месте. Я оборачиваюсь и вижу напряженное лицо Володи, в его пытливых влажноватых глазах трепещут сомнения, и я понимаю, что этот вопрос в его устах звучит как при­ говор тем, кто говорит полуправду. — Знаете, как молодежь думает,— продолжает Володя.— Культ Сталина разо­ блачили, а директивные методы руководства сельским хозяйством продолжались, и по­ тому, видимо, за эти годы существенных перемен не произошло. А какие гарантии, что нечто подобное еще не повторится? — Гарантии,— переспрашивает Лев Григорьевич.— Гарантией являются объектив­ ные законы исторического развития общества. Колесо истории нельзя повернуть вспять. Колесо будет вертеться туда... (он кивком головы указал вперед на темное полотно дороги, и каштановый чуб шевельнулся на его голове) по большаку прогресса. Вот самая высокая гарантия. Это правильно, думаю я. Общеисторическим оптимизмом мы всегда были полны, и Володя, конечно, тоже. Он безусловно никаким боком не принадлежит к той кучке молодых людей, настолько обглоданных сомнениями, что они сомневаются даже в общеисторическом прогрессе. Володя знает, что история движется по законам, не зависящим от воли или желания личностей. Но ведь он требует гарантий не в тыся­ челетней перспективе. П о лицу Володи скользит нечто вроде усмешки. — Я знаю, что тебе надо, Володя,— говорит Лев Григорьевич.— Н о ты учти, что история, как сказал Чернышевский, это не Невский проспект, она (будь она неладна) извивается вот как этот Тюкалинский тракт. Она такие зигзаги закручивает, что дай бог удержать равновесие! Он весело рассмеялся. Рассмеялся и Володя. Меня же волновал вопрос Володи. Как ответить ему? Я вспомнил Марахина. Ч то получится, если следовать Поучениям Елйсея Петровича? Он требовал: работать и работать, ради этого не нужно ворошить прошлое, следует жить согласно народной мудрости: «Кто старое вспомянет — тому глаз вон». А моя позиция какова? Я тоже говорю, что надо работать. Но именно ради этого нельзя предавать забве­ нию прошлое. О нем нужно помнить. Нет, не ради того, чтобы отыскать козла отпу­ щения, навесить ярлыки и наказать кого-то, но ради другого, куда более важного. Сомнения Володи в общем-то понятны. Он знает о событиях тридцать седьмого года, знает и о недостатках в руководстве сельским хозяйством в те и в более поздние годы. Об этом сказано со ,всей принципиальностью и откровенностью с самой высокой трибуны. Это как раз тот трезвый взгляд, трезвая оценка положения дел, отсутствие которой до сих пор тормозило прогресс в сельском хозяйстве в последние годы. Ю Сибирские огни № 3