Сибирские огни, 1966, №3

Поначалу мы должны взять резервы плохих земель, те резервы, которые, можно сказать, наверху лежат, и за счет этого навести порядок на лучших землях. Рань­ ше тут мужики на гривах брали по 200 пудов зерна, потому что парили, двоили, троили. Пора уже кончать разговаривать о том: нужен или не нужен пар и что он ка­ тегория историческая, в смысле временная, и т. д. В нашей полузасушливой зоне пар, прежде всего, нужен как аккумулятор влаги. Пар — это страховка. Хотя бы для того, чтоб свои семена иметь в любой засушливый год. Вот. мы и будем увеличивать пло­ щадь паров, пропускать через них все наиболее засоренные земли. М ы 20 лет занимались поисками разных систем земледелия, не придавав значения тому, что у нас отсутствует элементарный порядок на земле. С него нужно и начинать и на лугах и на пашне. Я разглядываю его, основательного, проницательного. Он все великолепно и все правильно понимает и точно знает, что надо делать и как. А прошло ведь всего не­ сколько месяцев, как он, степня, пришел в эти края. При первой возможности я от­ правился в Тюкалинский район, чтобы посмотреть как там идут дела при новом руко­ водстве, чтобы дохнуть, как говорится, свежим ветром нынешней весны. 12 и ю н я . Попали со мной в автобус случайно двое знакомых. Первый — Воло­ дя Фесинин, тот самый молодой певец гаммаруса и ряски, который в позапрошлогод­ ней поездке по марахинским местам запомнился мне своей любопытствующей натурой и недопониманием некоторых происходящих вокруг явлений. Он за это время окончил институт и теперь работает в Тюкалинском совхозе зоо­ техником, проводит свои идеи в жизнь. Другим попутчиком оказался ученый-экономист Лев Григорьевич Фридлянд, за­ ведующий кафедрой политэкономии сельскохозяйственного института, тот самый, ко­ торый написал толковую статью в защиту обиженных основными производственными фондами северных колхозов и совхозов. Он, несомненно, тоже из тех, кто делает жизнь. Была у него блестящая возможность для типично столичной «карьеры» (аспирантура в Ленинграде), но он поехал в Сибирь. Два года работал председателем колхоза в Большереченском районе, потом два года секретарем парткома Евгащинского совхоза и, наконец, секретарем Болынереченского райкома партии. И только запасшись под­ линным знанием жизни, он вернулся к науке. Если к этому добавить, что он с ранних лет горел на комсомольской работе, а сейчас дружен с вузовской молодежью, то мои чувства симпатии к нему не надо объяснять. Многое из того, что он сейчас говорит с кафедры или пишет, выстрадано и пе­ реварено, прежде всего, им самим. Был жаркий, пыльный день. Автобус двигался почти параллельно железной до­ роге, затем повернул и стал уходить в глубь лесостепи, в ее свежие зелёные поля. Сначала была равнина, местами волнистая, с разбросанными там и сям островками березняка. Степь с .ее открытым горизонтом отсюда далеко, а здесь — зеленая земля, испещренная островками леса. Н о ощущение огромности сибирских пространств не исчезает. Облака загромождаю т горизонт, медленно' клубятся, белые, величавые. Что они обещают? Люди, поглядывая на них, ж д ут дождя. Народу в автобусе, как в Ноевом ковчеге. Под шум машины разговариваем о текущем дне. Весна этого года была порой тревог. Плюсовые температуры начались в середине марта (небывалое дело), а в мае они подобрались под тридцать пять гра­ дусов. Почти весь первый весенний месяц был сухим и жарким, и это значило, что не­ чего надеяться на осадки до средины лета. И вот за стеклом июнь. Душный, почти печной жар, обманчивые, сулящие дождь облака, и над дорогой плотная туча глинис­ то-серой пыли, в которой не спеша, из-за боязни столкнуться, катятся, часто гудя, машины. Вид полей вызывает странное чувство. Кругом еще свежо и зелено, и все-таки на сердце тревожно, потому что, я уже точно знаю, они не дождутся скоро дождя, он