Сибирские огни, 1966, №3

лотовая политика была более гибкой, то судьба этой семьи, как, впрочем, и многих других, сложилась бы по-другому. Сложились бы и другие характеры, ведь людям можно было бы жить тогда честно, не пришлось бы хитрить-мудрить. А вот что я узнал в доме Горчаковых. Екатерина, жена Василия, придя с работы домой, крыла сарай (за этим я ее и застал). И з энергичной, деятельной молодушки она за эти годы превратилась в шум­ ливую, работящую и улыбчивую женщину. — Живем ничего, только мужичонка попался неудачный,— шутливо пожалова­ лась она,— на кучу железа все променял: и семью и дом. Летом — в поле, зимой у него ремонт. Бабка, Александра Абрамовна (она стала совсем старенькая, почти слепая и хо­ дила, вытянув вперед руки), так же шутливо поддакивая Екатерине, завела: — У ж правда, нашего Васю собака два раза в месяц узнает — когда он из бани выходит. Трудовик он у нас до напасти, безотказный, при каждом начальстве наверху, при почете. Сколь тут было начальников — все моим Васей довольны. Всем им от него хорошо, только нам плохо. Лето, осень отробит, а нас зима настигает — сена нету, дров нету. Вот так с шутками сели обедать. И только сели, как затопала в сенцах, заголо­ сила громогласная рассыльная: — Катерина, рабочком! В контору айда! Доярок-то так и не подобрали на ферму! Член местного комитета Горчакова «отправилась по общественным делам, верну­ лась через час — и опять на сарай. Я с бабкой дома разговариваю и вдруг слышу, кричит кто-то в ограде: — Катерина, что же это такое, карамели купила, открыла коробку, а она неполная! Выглянул, стоит возле сарая женщина с открытой коробкой конфет, а Екатери­ на на сарае. — Сейчас слезу. И вот член лавочной комиссии Горчакова отправляется в магазин, оттуда — на ферму. Василий явился в десятом часу. М ы с ним сходили в баню, пили квас, читали га­ зеты, разговаривали. После ужина старшие дети — две девочки ушли в кЛуб, младшие — мальчик и две девчушки улеглись спать. Екатерина что-то штопала (завтра у нее выходной, и можно подольше посидеть), а мы с Василием все разговаривали. Улеглись около двенадцати. Перед утром — стук в окно. Слышу, кричит кто-то. «Иди на ферму, Катерина, не вы­ шли все же две доярки. Доить некому». Проснулся Василий, приподнялся на локте, вопросительно посмотрел на жену. Она махнула рукой: — Спи! Катерина ушла, но быстро вернулась, подняла старших девочек и увела с собой на ферму кормить и доить чужих коров. Вскоре поднялся Василий, и мы с ним пешком отправились в бригаду. И удивительно: было такое же красное «волчье» солнышко, как тогда на баррикадском увале, только не выкатывалось оно из-за края земли, а под­ нималось из болотной лесной хмари, словно расталкивая ее. Был я уже немолод те­ перь, и не было прежней остроты чувстд и азарта, но была удивительная бодрость духа и спокойствие — наверное оттого, что шагал рядом со мной вот такой человек. Когда в поле я увидел Байцурова, то прямо сказал ему, что видел вчера и по­ завчера на полях совхоза. Я говорил не без волнения, а он ответил совершенно спо­ койным тоном, как говорится, и глазом не моргнув: — А мы ничего не можем сделать. Каждый год так работаем. — Н о почему же? — Техники не хватает. Каждый год заранее знаем, что не доберем какую-то часть урожая только по этой причине. Вот Хрущев говорил, что агротехнический комплекс, который намечается в зависимости от запланированного урожая, должен быть святым делом, то есть, что он должен обязательно выполняться. А фактически из святого де