Сибирские огни, 1966, №3

вы оживили их, ведь в почву усилился приток воздуха, тепла, сорняки теперь быстрей пойдут. Это так и нужно. Н о за этой лущевкой должна последовать культивация, н уж ­ но удалить сорняки. И только после этого можно сеять. Он смотрит все так же простодушно, говорит спокойненько: — А мы что, одни тут? Мы люди маленькие. С непонятными смятенными чувствами я отправился разыскивать Байцурова. Я осуждал его. Н о из памяти не шли впечатления от утренней сцены, когда я увидел его и Горчакова на рассвете, почувствовал какую-то большую их душевную близость. Отправившись разыскивать Байцурова, подъехал я к полю под названием «За озером Чувашкиным». Смотрю, на полосе ходят тракторы с лущильниками друг за другом. Ну, думаю, здесь тщательно готовят землю. Культиватора, наверное, у них нет, значит, решили заменить культивацию двухразовым лущением. Подъехал, спраши­ ваю, когда делали первое лущение для провокации сорняков, тракторист отвечает — позавчера. И у этого на лице бездумное, безмятежное спокойствие. «Что же это такое делается,— восклицаю я мысленно,— ведь эту двукратную лу­ щевку надо было делать, когда сорняки прорастут. Тоже надо было подождать еще дня три-четыре с севом». Байцурова в тот день я так и не встретил. Ночевал в Федосеевской бригаде, а на следующий день вернулся в Сажино и — прямо к Чувашкину озеру. Тут уже сеяли! М не осталось только взять на заметку и это поле. Я записал: «Поле за Чувашкиным озером. Пятьдесят два гектара. Посмотреть, что будет осенью». И только убрал блокнот, вижу на той стороне озера, за камышами, трактор. Вдоль озера трясемся по кочкам, невозможно ехать, след колесный в траве попался, обрадовались, устремились по нему. Наконец с трудом выбираемся к озеру на расплас­ тавшуюся перед ним полосу, на краю которой стоит трактор с кукурузной сеялкой. Вокруг люди. Вижу, Горчаков среди них. Оказывается — звено кукурузоводов, а он у них — старший. Черное гладкое поле словно бы слегка окраплено зеленой краской — сорняк, зна­ чит, пошел. Слышу разговор — что делать на этом поле? Оказывается, здесьуже было две обработки, и считали они землю готовой, хотели после обеда сеять,да вот сор­ няк брызнул. Горчаков, конечно, не узнал меня, прошло ведь более пятнадцати лет. Я улучил минутку и напомнил о нашем знакомстве. Как он живет, как Катерина, не уезжал ли из села, большая ли семья у них, жива ли мать? Дома у них все в порядке, отвечал он. Мать жива, бегает. Катерина вот уже двенадцать лет как на ферме. Нажили они с ней пятерых детей. Я вдруг почувствовал, что вглядываюсь в его лицо со все более острым чувством, начиная осознавать, что передо мной не просто старый знакомый Горчаков. Я думаю, что мне с ним нужно обязательно поговорить, вспоминаю, что сегодня суббота, банный день, и напрашиваюсь вечером встретиться, потолковать. — Приезжайте,— говорит он просто,— часов в десять я дома буду. Далее продолжался деловой разговор. Трактористы требовали провести еще од­ ну обработку, а Горчаков колебался. Уж е за десятое перевалило, а работы еще дай бог сколько на других полях. Подзатянуть можно. Один из трактористов, молодой сов­ сем, кудрявый парнишка, запричитал сердито: — Ч то же тогда огород городили, дядя Василий? Уро-о-жа-ай! Горчаков сдвинул кепку на лоб, уставился на него, что-то соображая. Я спросил о причинах горячего спора. К удивлению, стал отвечать не Горчаков, а парнишка. — Земля тут видите какая? Засоренная, дальше некуда. Заовсюженная. — А по ту сторону, за Чувашкиным озером, какая? — Такая же и по ту. — Н у и что? — Мы вроде шефство над этой землей взяли,— вступил в разговор Горчаков,— очистить ее от сорняков решили, вроде доказать, что любой участок можно очистить быстро.