Сибирские огни, 1966, №3

Слушаю его со вниманием и думаю: ну, почему у них с урожаем ничего не по­ лучается? В этом я должен разобраться. А рям от меня не уйдет. Заговорили о причинах низких урожаев. Мне уже не раз приходилось ставить Нижне-Иртышский совхоз в пример другим, когда речь касалась урожая. Н о «другие» каждый раз робко возражали: позвольте, но у «маяков» техники больше, потому они и землю лучше используют. Прежде я каждый раз пропускал это мимо ушей. Я знал, что в рядовых хозяйствах технику использовали хуже, чем в совхозах-«маяках». Тем более надо лучше использовать, коль ее мало, так рассуждал я. Д а и с точки зрения государственной важно было обратить внимание на то, что где-то кто-то недостаточно умело использует технику. И я хвалил «маяков» и критиковал рядовых, не давая себе труда разобраться — существенное или не существенное это обстоятельство. И ни разу не удосужился посмотреть хоть в одном рядовом хозяйстве, каково там истинное по­ ложение с техникой. Говорю об этом Павлу Захаровичу. — Вот-вот,— отвечает он,— давно пора, посмотрите, большое дело сделаете. Он дает в мое распоряжение машину и предлагает побывать в бригадах. Через 10 минут отправляюсь. Везет меня шофер сначала лесом, потом лугом, потом полем и опять лесом. Прошу забросить меня куда-нибудь подальше, где места поглуше. Вот пошли поля-лоскутки. П о тридцать, по пятьдесят гектаров. Места своеобраз­ ные. Поля тут меж перелесков или рядом с лугами — иногда чистыми, а большей ча­ стью заросшими тальником или покрытыми кочкарником. В лесах тоже прячутся по­ ля-лоскутки. Они тянутся, принимая самые причудливые очертания. Больше все же полей узких и длинных, называемых потому «горлами». Есть и на лепешку похожие, и на сорочий хвост. Но называются они по месту расположения — «У моста», «За Чувашкиным озером». И каждое свой номер имеет. И почва здесь своеобразная. На гривах — черноземы, а рядом — солонцы и про­ чие типы почв в великом разнообразии: среднестолбчатые солонцы, темно-серые, слабо­ осолоделые, оглеяные, корково-столбчатые, корково-сильносолонцовые, солоди, лугово­ карбонатные и лугово-солончаковые и т. д. и т. д. Есть еще серые лесные почвы. Одни из них ничего не дают, другие великолепно родят сено, третьи — и сено, и зерно, четвертые могут дать «два хлеба», а потом требуют передышки, идут под мно­ голетние травы. П о сравнению с южной лесостепью или степью почвы эти для обработки хоть плугом, хоть диском поддаются труднее, у них коэффициент сопротивления значитель­ но выше. И понятно, механизатору работать тут труднее. К тому же почвы здесь, как говорят мелиораторы, слабо дренированные, по весне влага держится долго, и полевые работы начинаются почти на полмесяца позже, чем в ста километрах отсюда к югу. И поэтому сроки полевых работ сжаты до предела. Хлеборобу приходится жарко. В лесах — не густых, разреженных, как обычно на приболотных землях, полно прошлогодней травы. Мелькнул за деревьями черный силуэт горелой избушки. За из­ бушкой — поле. На дальнем конце его ходил колесник с двумя сеялками. Я присел на корточки на пашне, разгреб землю. Она вся была негусто прошита тонкими, едва за­ метными белыми нитями. Это пробудились и потянулись к свету миллионы сорняков. Понятно: на этом поле сеяли по неподготовленной земле. Надо было обязательно подождать дня три, пока сорняки прорастут, вырезать их культиватором и только пос­ ле этого сеять, 'а здесь уже кончали сев. М ожно считать урожай на этом поле загуб­ ленным. Тут как по нотам разыграется трагедия: сорняки укоренятся, дня через три вылезут, станут полными хозяевами, а семена пшеницы будут лежать еще, и когда выглянут на свет божий, то окажутся в плену сорняков. Когда машина вышла на поворотную полосу, я было хотел остановить тракто­ риста, но раздумал. Сколько раз уже приходилось читать в газетах и слышать с трибуны, что в колхозах и совхозах сеют по неподготовленной почве и тем заведомо снижают урожай. Н о все это мимоходом, и ни разу никто не показал, в каких масш­ табах это делается, и не нарисовал более или менее полную картину, не посчитал, какой урон этим наносится государству. И, собственно, потому, наверно, притуплялось чувство