Сибирские огни, 1966, №3

зу — за землю, взял комочек. Остальные тоже присаживаются. Подходит старик. Он просит закурить. Протягиваю ему папиросы, спрашиваю: — Что это за земля, дедушка? — Эта-то? Марахцтская целина это. — Какая? Простосердечная улыбка мелькнула на грязной, худой физиономии: — Чи марахитская, чи марахатская. Так в народе говорят. — Какая же это целина, коль на ней ничего не растет? Старик взял папиросу, начал ощупывать карманы — искать спички. Я протянул коробку. — А это будто начальник приехал, целину когда пахали, рассказывают. Я-то в отгоне с молодняком был. Целины уже доброй не было, а план спустили. Я глянул на Володю. Он стоял с комочком земли в руке, слушал, и на свежем лице его явно было написано недоверие. — Ну, раз план есть,— продолжал старик,— надо выполнять. Наше руководство велит пахать, а мужики — нет! Тогда он, значит, приехал и закричал: пашите! Вот, го­ ворит, тут пашите, там пашите. Ну, зачали, напахали. Но почто-то он не приехал, когда пахали, и не сказал: вот так пашите, без отвалов или там помельче, чтоб беляк не вы­ вернуть. А когда вывернули, тоже не приехал и не сказал: так вашу так, что же вы беляк вывернули! А на другой год он приехал и опять свое: опять пашите. Все это я уже слышал однажды, но сейчас умышленно повторял сцену для них, для членов комиссии. — А что же ваши-то... трактористы? Почему вывертывали? Я обернулся. Это Володя спросил возмущенно. Старик вздохнул, склонил голову набок: — Глупаки ведь везде есть. И ухари. Вали, мол, кулем — потом разберем. А ко­ торым дак только копейка нужна — лишь бы напахать поболе,— ой вздохнул.— Вот так получилось. Тут много у нас такой земли. Одно слово, марахатская целина. Рань­ ше хоть сена тут брали. А теперь ничего. Меня вдруг осенило: марахатская — ведь это марахинская! Вот какой памятник воздвиг себе Марахин. — И вот это числится за нами как пашня! — услышал я голос представителя района.— Пахали целину, когда уже пахать нечего было. В общем, что скажешь, по­ наделано было. Он опустил на секунду голову. И тут я подумал, что товарищ садится на своего конька, который должен вывезти его из прошлого в будущее. Философия такова: каждый охотно берет на себя вину за прошлые грехи. Н о вместе со всеми! Он согласен отвечать за ошибки общества, так сказать. Если р е спросить ответа с него за эту конкретную «марахинскую целину», то вряд ли он примет ее на себя. Возлагая вину на общество, на всех, он как бы требует списания этих грехов. И всех стрижет под одну гребенку. Он снимает ответственность с самых больших носи­ телей зла — таких, как Марахин. Кому это нужно. Только таким же, как Марахин. Для чего? Для того, чтобы уйти от ответственности. А у меня растет уверенность — об этих грехах нельзя молчать. И все надо называть своими именами ради будущего, чтобы ничего похожего не повторилось. Лицо Сергея Сергеевича вдруг делается скучным. Поджав губы, он спрашивает: — Сколько, вы считаете, в вашем районе такой земли, не соответствующей ран­ гу пашни? — Д а много. Больше всего вот тут, в Солдатском совхозе,— отвечает Елисей Петрович. — Ч то ж, придется смотреть все в натуре,— решает Сергей Сергеевич и вздыхает. «Фух, тяжко, братцы» — означает этот вздох. — Я п о н и м а ю ,— торопливо говорит Елисей Петрович,— сейчас не совсем момент подходящий для списания. Я понимаю, Центральный Комитет ставит вопрос о йеобхо-