Сибирские огни, 1966, №3

— Для совхоза кончилась благополучно,— сказал Павел Захарович,— а некоторые понатворили такое, что теперь расхлебывать будут лет 10— 15. Вот уже в Москву пишут, челобитничают. _ — Почему же для вас благополучно? — Я ж говорил, мы не пахали, а фрезой обрабатывали. Значит, не;зачислялась земля в пашню. Помните — я от волка ушел, от лисы ушел,— начал он декламиро­ вать,— от Ц С У ушел... Но я перебил его: — От Ц С У — ушли, а... от Марахина уйти многого ли вам стоило, от всего, что с его фигурой связано? Павел Захарович носмотрел мне прямо в глаза. Но что у него на душе, не сразу поймешь. Он не каждого пускает в душу. — Я от Ц С У ушел, а от Марахина, между прочим, не так уж трудно было уй- THi_ сказал он.— Марахин — это только эпизод. Я имею в виду, при таком секретаре райкома, как Медведев. С Ильей Григорьевичем работать хорошо, Он понимает, что к чему. Он ведь никого не заставлял выдавать луга за настоящую целину. Он только Марахина удержать не мог, потому что у того за спиной Колущинский стоял. — А с травами,— сф осил я,— что с травами, в районе? Он передвинул спичечную коробку на столе. Улыбка медленно сползла с его лица. — С травами?.. Нету трав в районе. В прошлом году... прикончили. Вот как бы­ вает... Наступали на травопольную систему, а наступили на травы. Я ехал сюда с отчеливым сознанием своей ответственности, с желанием найти какую-то возможность публично высказаться по поводу допущенной ошибки. Ведь и меня можно спросить: а где ты был раньше, когда распахивали семенники трав, поче­ му молчал? Да, я знал, что семенники цаспахиваются. Но что я мог сделать? Напи­ сать статью? Ее бы не напечатали. А что еще оставалось? Гневаться, замыкаться, ухо­ дить в себя, рвать постромки, как говорится? Нет, этого не было. Я очень охотно поверил в богатые возможности кукурузы и вместе со многими ощущал нечто вроде радости борьбы за новое, «большой государственной важности» дело. Я отыскивал крупицы опыта, восхвалял первых мастеров-кукурузоводов и кри­ тиковал рутинеров. А между тем все чаще над землей нашей бушевали пыльные бури, тысячами тонн поднимая в воздух плодородный слой почвы, унося его в леса и болота. Ветровая эрозия приняла невиданные размеры. И вскоре всем стало ясно, что она была следст­ вием бессистемного хозяйствования. Статистика, с присущей ей обнаженностью, рисовала правду. Кукуруза не оправ­ дала возлагавшихся на нее надежд. Я помню, выписал себе в блокнот: средняя годо­ вая урожайность кукурузы на зерно всех видов в целом по стране составила за год с 1954 'по 1958— 14,3 центнера с гектара, а озимой пшеницы 13,1 центнера. Себестои­ мость же центнера такой ценной культуры, как пшеница, почти в два раза ниже. Открылось и другое, не меньшее, чем эрозия, бедствие. Поскольку кукуруза со­ держала очень мало белка, без которого невозможно нормальное развитие животного организма, на фермах началось белковое голодание животных. Многолетние же травы, богатые белками, почти выпали из кормового рациона. Постепенно зрела мысль, что от пропашной системы в том виде, как она приме­ няется, следует быстрее отказаться, что нужно отходить от силосно-соломенного типа кормления, что нужно как можно быстрее улучшать луга и пастбища. Об этом я с о ­ бирался писать и, понятно, с волнением ждал разговора с Павлом Захаровичем. — Хоть сколько-нибудь осталось трав в районе? — спросил я. Павел Захарович опять передвинул коробок на столе. — Осталось. Осталось там, где настоящие хозяева. Переменившись чуточку в лице, он поведал, что в Меркутлинском совхозе, кото­ рый образовался на месте колхоза «Пламя», площадь многолетних трав за эти годы всеобщего наступления на них не только не убавилась, а даже намного расшйриласц, что сейчас там более 7 тысяч гектаров улучшенных лугов и пастбищ.