Сибирские огни, 1966, №3

удивления. Совершилось чудо! Ведь только что я ехал лесом, и ничего этого не было. И вдруг солнце как-то по-особому осветило сосны, и от них на сверкающий снег легли длинные темно-синие тени... Весь лес был расчерчен этими контрастными полосами. Как будто какой-то волшеб­ ный художник ходил по нему. Летом таких теней не бывает... Во-первых, солнце выше, и во-вторых, на земле или на траве они гаснут. За парком лес становится гуще, и зима здесь чувствуется сильнее — сюда меньше попадает солнца. А на снеговых подушках под деревьями нашелушены сосновые шишки. Белка или дятел постарались? Когда я доехал до Заячьего лога, половина дороги была пройдена. Сразу же за логом стоит лесничество. У лесника веселый рубленый до­ мик. Сосны расступились, й на поляне много солнца. На длинной полен­ нице дров растянулся мохнатый пес. Смотрит на меня с любопытством, молча. Девчонка лет десяти забралась на молоденькую березку и сидит на ветке, как воробей, греется на солнце. А Надя вот так, наверное, ни разу .в жизни не сидела на дереве. И пошли опять мои мысли работать в одном направлении. Вот, допустим, Маресьев стал инвалидом, так он-то знает за что. А если человек ничего еще в жизни не сделал и уже так тяжело болен? И теперь все силы должен отдавать борьбе с этой болезнью. Ну, скажите, нормально это? Девушка -в семнадцать лет прикована к постели, и никто об этом не говорит как о бедствии, землетрясении, наводнении. А спокойно лечат. Но если уж целых Два года лечат, зна­ чит плохо это делают! Вот с какими мыслями я подъехал к деревянным домам санатория. Сегодня окна блестят на солнце, оно уже за Обь повернуло, значит часов пять. Как раз у них тихий час кончился, наверное. Я прислонил свои лыжи к бревенчатой стене у крылечка. Около .него в первой прота­ линке купаются два сизаря. Мокрые, потемневшие, тяжелые плещутся в прозрачной снеговой воде и ворчат довольно. Я достал пачку газет и вошел в дом. И сразу же почувствовал уже знакомый 'смешанный запах аптеки и столовой. А в лесу-то как хорошо дышится, не то что здесь. Девушка в белом халате, с блестящей металлической коробкой в- руках вопросительно поглядела на меня. Взгляд у нее был не очень приветливым, поэтому я для значительности сказал, что мне нужно к Николаю Иосифовичу. Она еще раз хмуро взглянула на меня и ушла по коридору. % А я остался стоять около порога. Ноги все еще чувствовали лыжные крепления, поэтому я слегка переступал, чтобы скорее наладить крово­ обращение. Я топтался довольно долго, пока в конце коридора не показалась еще одна белая фигура. Когда она подошла, я узнал лечаще­ го врача, помните, помогала нам во время спектакля? Она внимательно осмотрела меня, потой спросила: — Вы к кому? — Вот,— я протянул газеты,— это для Нади Веселовой. — Вы из студии?! — наконец-то она вспомнила, но не тЬропилась меня приглашать.— Три дня-назад Наде сделали очень серьезную опе­ рацию позвоночника. Она в тяжелом состоянии, к ней нельзя. И вдруг в нос ударил сильный запах лекарств. Значит, в этом доме людям бывает так плохо, что на них даже не разрешается смотреть?! И наверно, у меня был такой испуганный вид, что врач улыбнулась: — Надя поправится, операция прошла удачно. — Хорошо... Спасибо,— вместо «до свидания» сказал я и повернул­ ся к двери. / • 114 ,