Сибирские огни, 1966, №2

— Чего ждать — ясно: у кого язык подлиннее и совесть, обратно, покороче, тот и взял бога за бороду. Они лишний раствор в снег зары­ вают, у нас его совсем нет. — Кто «они»? — Жилстроевцы. С жиру бесятся. — Другая организация, видишь... — Одна страна, одна площадка. Насчет кирпича опять. У них вдо­ сталь, у нас — шиш. Справедливо? Теперь качество. У них же в кладку кулак затолкнуть можно, ученики и то лучше кладут. И они же в пере­ довиках ходят, брюхом двери открывают, знамя у нас грозятся ото­ брать. У вас, начальства, или вовсе совести нет или глаза повылазили. Поймите: на них же народ смотрит, смеется народ. И сердится. Если это, говорят, передовики, то нас, говорят, обыкновенных-то, на работу надо с музыкой провожать. И встречать. Да . Я битый, с копылков меня не так просто сшибить. Ребята же молодые, верно? — Я не пойму: что, все жилстроевцы плохие, а вы хорошие? Так? — Я только о Шмелеве говорю, ведь испортили мужика. И непло­ хой мужик был, я его раньше знал. — Тебя не испортили? — Нас — нет. — Посмотрим. — Давайте. Бригадир сунул во внутренний карман пиджака согнутую пополам тетрадь и обмотал вокруг шеи потрепанный шарф. Иван Абрамович приказал, не поднимая головы: — Погоди. Сядь. Скажи мне, почему это Бессонов так на тебя э-э-э... сердится? >— Бессонов? Наверно, из-за сказочки. — Ты все сказочки рассказываешь. Каждому? — Нет, кому надо. Кто самого простого понять не умеет, Наумов улыбнулся: — И кто тебя за язык дергает с твоими... сказочками! Идем, Они вышли. У порожка тепляка, поскуливая, томился большой остромордый пес в желтых пятнах. Он поднял уши торчком и уставился на Быкова заплаканными глазами. Зашевелил хвостом. В его унылой позе было страдание. — Жорка, домой! — притопнул бригадир.— Марш! Жорка выронил слезу и, не поднимая зада, пополз навстречу. Нау ­ мов присел. Собака зажмурилась и лизнула начальника в щеку сукон­ ным языком. — Чей такой! — Бригадный, общий. Вчера у девчонок в комнате котенка за д а ­ вил. Пшел, ну! — Д а не гони, чего ты. — Он хитрый. Виниться пришел. У, скотина! Около них тихо и молча собирались каменщики — почти вся брига­ да. Пес вроде занимал их необычайно. Только Виктор Бродский в не­ лепом своем гоночном шлеме, в кожаной курточке с множеством мол­ ний и круглоносых американских ботинках с похоронным выражением на лице стоял в сторонке. Наумов понял, что эта сцена заранее проре­ петирована и имеет целью смягчить его руководящий гнев и что этот печальный очкарик во имя общего блага отдан ему на заклание. Каменщики очень непосредственно и на разные лады умилялись собакой. Наталья Голубь отвалила Жорке увесистый кусок колбасы с