Сибирские огни, 1966, №2

ВЛАДИМИРУ ЛУГОВСКОМУ Ясноглазый добрый великан, Стройный и кудлатый — вроде пальмы. Помню запах азиатских стран В трещинах твоей дорожной палки. Ты позвал меня, и я шагнул Вслед за уходящей в песню ротой — Будто знойный ветер распахнул В новый мир огромные ворота. Звон копыт рассеяв по росе, Эскадроны стелются наметом. И клинки над гривами осев, Заглушают всхлипы пулеметов. И, стянув простреленный мундир, На заставе самой отдаленной Д о утра тоскует командир О своей любви неразделенной. Глянут звезды, и не так остра Боль утрат под их извечным светом. Для бойца невеста и сестра — Юная Республика Советов... ...Ветер над ущельями лютей. Но дороги мужеству знакомы. Ты со мною подружил людей, Движущих вселенские законы. От мотыг, эфесов и лопат Их ладони 'жилисты и грубы. Полюбил их ветер целовать В крепкие улыбчивые губы. Это ими зажж ена звезда Над бурлящим золотом рассвета. Их качали бронепоезда. Нынче их оружие — ракеты. Гром борьбы над миром не затих. Прочь с дороги скептиков прохожих! Если петь — так чтобы каждый стих Взрывчатостью был на твой похожим, Чтоб к врагу он — холодней штыка. К другу — как налитый жаром колос. Я хочу, чтоб жил в моих стихах Гордый и рокочущий твой голос.