Сибирские огни, 1966, №2

мают трое. Двое, по-видимому, приезжих, оба — в выходных костюмах, третий — если судить по серой стеганке домашнего пошива — свой, местный. Сидят, знать, давно. У то­ го, что в синем костюме (зовут его Петр Захарович Ивахно), на лице отпечатана сразу и готовность повелевать и готовность подчиняться. Это, кажется, уполномоченный из района. Владелец коричневого костюма глядит занозисто. Фамилия его Засеев. По раз­ говору это, надо быть, агроном из райсельхозотдела. Третий явно скептик: молчит и негромко хмыкает. Это здешний зоотехник. Разговаривают они о кочках и камыше, как лучше их заготавливать и скоту скармливать. На столе лежит камышина болотная с бархатной макушечкой, к столу приставлена тяпка. Рассуждают по-деловому и упоенно. Надо, говорят, побольше на­ делать вот таких тяпок, утяжеленных (у стола, значит, образец). Договариваются, что завтра с утра нужно дать задание кузнецам. Затем Ивахно берет в руки камышину. — Еще предложили косить камыш,— говорит он,— молоть на муку и скармливать животным. И завтра к двенадцати дня доложить результат секретарю райкома. Засеев строго спрашивает: — Откуда оно взялось, это предложение? Кому эта идея пришла? — Когда есть трудности, приходится думать,— многозначительно отвечает Ивах­ но.— Ну, кому? Я вчера сказал. Первому понравилось. В общем, Засеев, надо посы­ лать на болото за камышом. — Так можно послать в эту самую, как ее,— с готовностью подхватывает З а ­ сеев,— где маты делают... Оттуда можно взять.— И вдруг опять колюче смотрит на колхозного специалиста.— А почему зоотехники это не предложили? Это должно от них исходить. Они должны думать, чем коров кормить. Надо их наталкивать, возбуж­ дать их мысль. При этих словах я вдруг почувствовал горький комизм сцены и не смог удержаться от улыбки. Уж очень с серьезным видом они рассуждают. «Возбуждать мысль!» Что за пышнословие! И лица такие глубокомысленные. — В общем, взять под расписку четыре снопа и смолоть на пробу,— решает Ивахно. — Ладно. И надо послать в лабораторию исследовать химический состав,— до­ бавляет Засеев. — А вот это не нужно,— важно возражает Ивахно.— Оно вполне поедаемо. Это' как сенная мука. Главное, чтоб корм был мелкий, чтоб животные могли проглотить. Ты как, Матюшин, думаешь? Матюшин запахнул стеганку, а агроном застыл с выжидательной улыбкой набочок. — Что-то сомневаюсь,— ответил Матюшин.— Дело новое. Приглядываюсь, Матюшин самый старший, а агроном самый молодой. — Сомнений тут быть не должно,— возражает Ивахно и охотно пускается в рас­ суждения.— В нашем быту, в нашу эпоху этого, конечно, никогда не делали. Но немцы- то размалывали опилки и подбавляли же в хлеб. Правда, неизвестно, что из тех людей при таком хлебе получалось. — Если б у нас был лагерь для животных, как у немцев для людей,— возразил Засеев с веселой живостью.— А у нас не лагерь! Я, наконец, улавливаю главный тон сцены. Ивахно — серьезен и уверен, агро­ ном — немножко забавляется, зоотехник — в душе презирает их обоих. Ветром сорвало ставень с крючка. Ивахно поднимается и выходит на улицу. Вид­ но, как он возится со ставнем. А между тем открывается скрипучая дверь, входит бо­ родатый мужчина в полушубке — как выясняется, механик колхоза. — Проявляет заботу,— кивает он с усмешкой за окно. Видно, как через заснеженный пустырь, засунув руки в карманы пальто, нетороп­ ливо вышагивает Ивахно. — Как молоть? — спрашивает механик у агронома. — На муку. Ну, посмотреть, посмотреть надо. Автор этого предложения Ивахно Захар Захарович. Механик снова усмехнулся: