Сибирские огни, 1966, №2

...Работные,— с горечью думает Федот.— Самые годы в бабки играть, а не камни во­ рочать... Эх, вы, горные рекруты...» Так начинается книга, сразу вводя чи­ тателя в давний, почти фантастически не­ вероятный и жутко достоверный мир наше­ го прошлого. ...Разбирают руду ребятишки и учатся разбираться в людях, в жизни. Умело, без излишнего нажима, с большим тактом ри­ сует писатель становление характеров ма­ леньких людей в условиях, почти убийствен­ ных даже для взрослых и вовсе гибельных для детей. И, пожалуй, самая большая за­ слуга писателя в том, что художественно достоверно, жизненно правдиво показал он, как эта жизнь убивала души слабых, эго­ истичных и закаляла в борьбе и для борьбы честных и сильных. Ребятишки презирают не только несчастного маленького Монку- наушника, что готов выдавать друзей с ис­ пугу, или Пантея-Прыща, переветчика и фи­ скала, но ненавидят и его отца, Сидора Зо- бачева, который как-то уж подозрительно быстро оброс хозяйством на руднике, хоть и сам из мужиков. Учатся ребятишки отличать «богатимую» руду от пустой породы и настоящих, пусть и бесправных, людей — от подонков-донос­ чиков, отчаявшихся — от бесхребетных и сильных — от отчаянных. Им есть у кого учиться. Бит-калечен дед Федот, согнут весь, а душа у него — прямая, светлая, и сколько же в ней деятельной любви к людям! Это он помогает беглому Ваньке Сохранову и его товарищам, разо­ блачает доносчиков Михеича и Сидора Зо- бачева, он организует побег каторжных из глухого орта, да не только побег из шахты, а и укрытие их в тайге, он снабжает их продуктами — от великой-то рудничной бед­ ности в съестном! — и даже «путик» даль­ нейший им продумывает. Вообще, дед Фе­ дот очень удался автору, и потому очень естественно кончается вторая повесть — и книга — словами Тихани: «Дедушка хочет знать, можно надеяться на землянку или нет? Должно, опять что-то затевает... Каторжных-то эвон сколько!..» Внешне страшен — на первый взгляд — Шиш, каторжник, пугачевец, человек неис­ товой ненависти к угнетателям, но и он — человечен, и ненависть его не слепа, дея­ тельна, направлена на борьбу за лучшую долю, за свободу — не для себя, для лю­ дей. Ни Шишу, ни деду Федоту ничего не надо самим — стары, немощны, доживать бы потихоньку, чтобы малость быть сытым, да не быть битым. А какая неукротимая ■сила духа, жажда борьбы, любовь к жизни горит в них! Автор не говорит об этом пря­ мо, но сама собой как-то выкристаллизовы­ вается мысль, что это своим примером вос­ питывают старики детвору, а потом и под­ ростков. Вырастают горные рекруты в горных сол­ дат — и какими людьми вырастают: ни уни­ женности, ни забитости — сильные, гордые люди светлой души. Гордо говорят они: — Звание работного человека в чистоте содер­ жим! И ребятишки повторяют за ними эти слова, учась ценить свое рабочее умение да­ же в подневольном труде. Помощники стариков Тихон, Ганька, Алешка действуют смело, толково, как на­ стоящие подпольщики, хотя только любовь к людям, человечность ведет их, и нет у них той идейной озаренности, что поведет к подвигам их сверстников-потомков через двести лет. Но они — уже коллектив, рабо­ чая честь для них выше всего, и бессильны перед ними слуги царевы с их оружием... Гибнут сильные люди, калечатся душевно слабые, и безнадежны даже удачные побе­ ги, ибо из своего века даже в книге не убе­ жишь. В книге нет искусственного оптимиз­ ма, но она — не беспросветна, она — светла. В. Рехлов дает широкую картину труда горняков и заводских рабочих людей, дает даже представление о технологии этого труда, картину быта и обычаев, скупую по колориту, но точную исторически. Главное для писателя — правда характеров, правда жизни человеческой и, по-моему, он хорошо передал эту правду. Жаль, что автор как-то излишне скуп на краски пейзажа, на эмоции персонажей, вернее на яркость и тонкость их передачи, да и на свои, авторские эмо­ ции. Книга не проиграла бы в точности и внутренней сдержанности, но выиграла бы от многокрасочности природы, промышлен­ ного пейзажа, от большей драматичности схваток героев — буквальных и психологи­ ческих... «Серебряный рудник» — мужественная книга; она рассказывает о русских людях, что сумели остаться людьми в жестоких условиях бесправия, насилия, убивающе-тя- желого труда. Это — книга об истоках русского харак­ тера, о том, откуда есть, пошел нынешний советский человек. Мы — не Иваны, не пом­ нящие родства. У нас крепкие корни, слав­ ные предки. Рабочие предки. Бойцы духа. Это — мужественная книга еще и пото­ му, что ее создал человек, больше двадцати лет прикованный к постели, в тяжких муче­ ниях сумевший не только остаться мягким, деликатным, влюбленным в жизнь Челове­ ком, но — без всякой скидки на положе­ ние! — сумевший стать настоящим писате­ лем. В. М ы ш к и н „ЧУЖИЕ ДЕЛА“ Ц т о , собственно, происходит в рассказе ‘ «Чужие дела»? Как будто бы — ничего значительного. Случайные люди в случай­ ной гостинице, и случайные же разговоры по поводу обыкновенных неустройств чело