Сибирские огни, 1966, №2

приятно или угнетающе светят потом из глубины прожитого времени, читать всегда интереснее о подъемах к одной из них, а не о скитании по голой равнине. Бесспорно, не все люди, не всякая судьба заинтересу­ ет писателя; бесспорно и то, что лишь са­ мые значительные вехи жизни героя могут составить его образ, его биографию, его значимость, и лишь поведение среди исклю­ чительных обстоятельств, пусть не громких и не высоких, может раскрыть его челове­ ческую сущность. Маленькие события, та скучная шеренга дней, похожая на дневни­ ковую запись, которая составляет основу содержания довольно многих книг, порож­ дают и маленькие поступки, а из них, ра­ зумеется, вытекают такие последствия, ка­ ким невозможно отдать много внимания, чтобы не получилась ложь, преувеличение чувств, прозванное в народе метко и про­ сто «из мухи — слона», а в литературе так отчетливо вскрывающее ложный сюжетный мотив... Жизнь молодого человека, только всту­ пающего в мир, творящего свой идеал, свои убеждения, так или иначе утверж­ дающие его среди людей,— это обществен­ ное явление всегда занимало большое ме­ сто в творчестве лучших русских писате­ лей. Нехлюдов, Левин, Пьер Безухов и многие другие герои русской классической литературы судорожно и бесплодно иска­ ли твердую, верную почву своим убежде­ ниям, не находили ее, ошибались и снова искали, всегда кипя в водовороте жизни передового русского дворянства, разночин­ цев и нищенствующего крестьянства. Мо­ лодой, только-только начинающий жить Петруша Гринев был брошен великим Пушкиным в такой вихрь исторических событий, когда невозможно ни оказаться в стороне, ни быть помилованным судьбой, оставаясь порядочным человеком. Утверж­ д ая свою дворянскую честь, борясь за не­ запятнанное благородство патриция и в то же время уважая и понимая взбунтовав­ шихся, и в особенности их вожака, он дал возможность автору «Капитанской дочки» не только показать век Емельяна Пугачева и царицы Екатерины, но и явил собою представителя той немногочисленной груп­ пы привилегированных русских людей, из которой появились потом и мыслящие интеллигенты последующих лет, и тот не­ обыкновенный русский патриотизм, заста­ вивший многих из них понять необходи­ мость революционных преобразований в стране. Вероятно, и у Пьера Безухова, и у Левина, и у Петруши Гринева, будь они живыми людьми, нашлись бы пустые, буд­ ничные дни, прожитые без интереса, но не они определили бы их основной жизненный уклад, основные повороты биографии. Вер­ но и глубоко раскрывая характеры своих 1 ероев, писатели прошлых лет (и наши современники) не обходились, впрочем, без мелочей человеческой жизни, так как она невозможна без них; но проходящие, как бы незаметные, события были всегда ха­ рактерными для героя и вплетались в ткань произведения не потому, что автору больше нечего показать и не о чем расска­ зать, а для того, чтобы войти в мир ге­ роя и, входя в этот мир, вести его даль­ ше в океан мира всенародного. Талантли­ вая книга всегда стремится быть «выра­ жением жизни народной», голосом обще­ ства, родившего ее; и смотря по высоте, художественной и идейной, обществом же отмеряется отрезок времени для существо­ вания ее среди людей — вечный или огра­ ниченный. Молодому герою наших дней и нашей литературы есть о чем размышлять и есть о чем мечтать. Он отзывчив ко всему хо­ рошему, настойчиво и страстно ищет дело, которым можно было бы заниматься серь­ езно и всю жизнь; он, как правило, имеет среднее образование и, становясь рабочим или колхозником, не перестает мечтать, мыслить и читать такое количество газет, журналов, книг, какое, наверняка, не чита­ ет юноша буржуазного Запада. Нашего молодого героя вряд ли можно называть «простым человеком», приписывать ему крошечную духовную жизнь и снисходи­ тельно рассказывать о его маленьких, сти­ хийно проползающих один за другим днях. Он, на мой взгляд, много умнее и талант­ ливее Тани и Валентина Марвича из ро­ мана В. Аксенова «Пора, мой друг, пора». «Я глупая, я мало читаю, вон в «Сов­ ременнике» девки какие умные! Я теперь книжки буду читать, вот что!» — вполне серьезно говорит молоденькая актриса Та­ ня, и безобидное, по представлению авто­ ра, легкомысленное самообличение герои­ ни не вызывает удивления, потому что всем предшествующим повествованием Таня ха­ рактеризуется именно такой: недалекой, неразборчивой в друзьях, легкомысленной в любви, взбалмошной. «Итак, мне 23 го­ да,— подумала она между четвертым и третьим этажами»,— и эти думы наспех, невзыскательность, порхание по жизни со­ здают такое впечатление, будто талант, которым В. Аксенов пытается наградить Таню, есть нечто существующее отдельно от нее, добытое без труда, как подарок, тогда как на самом деле все бывает не так. «Гаврилова получает по высшей ставке, а я что, рыжая, что ли? — сказала Таня», однако такая реплика, произнесенная со спокойным и откровенным цинизмом, до­ ступна даже не каждому цинику, потому что она унизительна, и любой человек, хо­ тя бы смутно, всегда почувствует это. Атмосфера легкости, когда не надо стес­ няться даже самых низменных суждений, постоянной занятости только собой, только своими желаниями и ощущениями, как бы они ни были мелки,— эта атмосфера Дей- только тем, что наслаждается славой, солн- пожалуи, может уверовать. мир живет только тем, что наслаждается славой, солн­ цем, любовью и деньгами. А это заманчи­ во, это щекочет пустые мечты и создает смешных, милых и жалких в своей только кажущейся безобидности Кянукуков,