Сибирские огни, 1966, №2

Меня самого пьющим дочка никогда не видела, за исключением праздничных дней. И то в норме. Д а ж е в День Милиции я не уважаю валяться под столом или же под другой мебелью. Мариша выросла — чистая и нетронутая душа. И вот, я должен обсуждать с ней наши больные производственные темы. Не наглупить бы с непривычки. Может, подослать жену? Ладно, выполню сам. — Приходилось тебе, дочка, когда в жизни обращаться с выпив­ шими людьми? — спросил я однажды вечером. Дочка засмеялась тихим своим и добрым смехом, а глазами что-то припомнила. — Пьяные люди — как дети,— сказала она. Так, так. Интересно, какая твоя дальнейшая философия на этот счет? — Я была в одной компании, где несколько парней отмечали по­ ступление в аспирантуру. Сейчас трудно припомнить, но кажется, лю­ дей и бутылок было шесть к восемнадцати. К концу вечера д аж е бутыл­ ки полегли, не говоря об аспирантах. Те просто уснули — каждый на своей тарелке. Один Гена бодрствовал. Смешной-смешной сделался Генка... — Хорошо, пусть смешной, это я понимаю. Но что такое бодрство­ вал, разъясни, пожалуйста. Например, парень в нетрезвом виде бьет витрины — он чего? Бодрствует? Или, разреши сказать, просто хули­ ганит? — Да... но, папочка, Гена не бил витрины. Он сначала читал стихи. Не своим голосом, правда, зато стихи вполне пристойные. Потом пока­ зывал походку марсиан. После вилкой целился в лампочку. Не попал. Вдруг обидчивый сделался и беспомощный, как ребенок,— Она засмея ­ лась словно издалека.— Те, что спали, они тоже как дети. Ребенок! Как дети! Твердит, будто о забаве, того не понимает, что от лампочки до витрины, а оттуда уж е до прокурора — один шаг. — Не прими за любопытство, дочка,— спросил я Маришу,— после вечеринки этих шестерых, ну, пусть д аж е детей, кто по домам развозил? Сделала растерянные глаза. — Нн-е знаю. Мы, девушки, ушли раньше. — И на том спасибо. Однако полезно бывает знать и девушкам, куда деваются некоторые бодрствующие под конец веселья. Так и быть, посиди вечерок у меня на работе. — Ура, папочка! Хоть сегодня. Я давно мечтаю побывать в мили­ ции, ты отказывался! Ладно, думаю, может, я неправильно поступал, когда воспитывал тебя неженкой и незнайкой, исправлять же ошибку — лучшего момента пе найдешь. — Милости прошу,— сказал я,— только не сегодня, а приходи чис­ ла пятого, когда у трудящихся получка. В такие дни народу больше и программа будет побогаче. Хорошо бы твой Генка попался, да где там! Город велик, не счесть в нем отделений. Гену этого я видел однажды у Мариши в гостях. Снаружи парень как парень. Слегка укороченный модой, как вся нынешняя молодежь. Без шапки. Вместо шапки — иней на кудрях. Видно, долго гуляли на морозе, особенно заметно по Марише: одни зрачки у девки теплые, и то когда на Гену обращены. Может, другой предназначен мне в зятья, а Гена просто товарищ? Все равно, с подобной философией пускать девчонку замуж нельзя. ,