Сибирские огни, 1966, №2

Он начинал надевать на себя какую-то скорлупу. — Захарову пишите. У нее отец вроде подобия зажиточного товарища, и она с его привычки закупает, запаивает товарищей. Пришлось прятать улыбку. Собеседник явно старался угодить «образованным», да еще из областной газеты. Вряд ли от него узнаешь то, что нам нужно. Д а ведь и его надо понять, так сказать, рассмотреть его сердцевинку. — Вы сколько тут живете? — Тут родился, тут помру. На какой же крючок его брать? А если показать, что мы с ним на равной ноге, что мы не выше его и нуждаемся в его советах, в его голове? Надо, чтобы он опять выпустил ноги. Я глянул на Володю. Он понял меня. — Д а-а,— протянул многозначительно Володя,— народ тут у вас! Я вот слышал, в других деревнях как-ю после войны мельчать что-то стало. Как вам кажется, това­ рищ... Как ваша фамилия? — Столбихин. — Как вам кажется, товарищ Столбихин? После этой фразы у нас с ним, это я почувствовал, стали устанавливаться кон­ такты. Он вытянул ноги из-под табуретки и положич одну на другую. — Замечал. Как не заметить. Пошто-то народ дешеветь начал, я так примечаю. Кто был работником — стает злыднем. Работал, работал человек, ан нет тебе, залезать стал ,в щель, выпрягаться понемножку. Он заметно приободрился. — А кто, такие есть? — спросил Качесов. — А разве нету? И тут он назвал тех, у которых нам предстояло прожить два дня. — Сажины хоть. Там девки! (Он ухмыльнулся). Запрягалые. Запрягалые, а вы­ пряглись с колхозного обоза-то. Отец у них работает один. Бабы тоже работали, а теперь не хотят... Грибы, ягоды. Сына старшего за счастьем в город выпихнули. А ноне семья чо выкинула? Отделили другого парня, комнату в доме отгородили, будто как, значит, отошел. А не женатый!! Потрепался там с одной. Пожила она у них, а отде- лился-то он уже опосля, как ее выгнали. — А зачем отделился-то? — спросил я. — Ну, то ли одной семьей скотину держать, то ли на две семьи. Разница же. У них будто два хозяйства. — А хозяин, говорите, работает? — Ну, вроде как бы, для вывески. — Давно отделили парня? — спросил Качесов. — Дён как десять,— ответил он.— Маскирователи. Провертываться научились. Петька ихний, этот отделенный-то, тракторист — десять гектаров испортил. Молодой еще товарищ, но греханул. Он за мягкие гектары родную тетку в заготовки сдаст. Вот само лучше Сажиных и возьмите на курок, товарищ. Злостные закрыватели. И все под занавес отца. Володя посмотрел на меня выразительно: — Это, безусловно, нам очень подходит. А? — Я кивнул. Столбихин послал техничку к Сажиным спросить, возьмут ли они двух человек на квартиру на два дня, а мы пошли в бухгалтерию выписать продуктов. Всякий раз, приезжая в деревню, я испытывал состояние какого-то подъема, осо­ бой заряженности. Может быть, это оттого, что в деревне мы чувствовали себя очень нужными, много знающими. Ведь народ тут, в обшей-то массе, менее грамотен, чем в городе, здесь и впрямь много нуждающихся в моем слове. Удивительно, только год поработал в редакции, а уже развилась вот такая потребность просветительства. Впро­ чем, и редактор этому же учит. Однако иногда я сам себя раздражаю . Иногда это, кажется, переход в зуд. К а­ чесов говорит с подчеркнуто серьезной миной: