Сибирские огни, 1966, №2

Зажили они хорошо. В колхозе работали двое: Катерина и Василий, а Николай и Люба учились. Катерина была девка боевая, проворная и работящая. Ни минутки не умела сидеть без дела. С колхозной работы придет, сразу за домашнюю хватается. По­ любила ее свекровь. По-прежнему любил Василий. Понимали ведь они, что вообще-то на чужих детей тратит Катерина молодые силы. И как-то сразу почувствовала моло­ дая хозяйка, что в доме она главная. Василий тоже был человеком бескорыстным, пер­ вым в колхозе работником. Они подходили друг к другу. И было у Екатерины на душе светло и чисто. И вдруг рухнуло то драгоценное, что было между ней и Василием. И ви­ новата она сама: не поверила любимому человеку. Василий долго не понимал, из-за чего она плачет, а когда понял, развеселился: — Ты счастливая, Катерина, будешь. — С чего это? — спросила Катерина. — А вот увидишь. — Ты меня осчастливишь? — Может, и я. Д а ты и сама такая уж вот! ...Пошли мы в первом часу от Горчаковых в контору, чтобы побеседовать с пред­ седателем и подобрать семью — объект для критики. Я шагал рядом с Качесовым, из­ редка нарочно касаясь его локтем. Сам не знал, что со мной происходит, словно хотел почувствовать, из тех ли Качесов, с которыми можно локоть к локтю держаться. Очень уж понравились мне Горчаковы, и я словно бы внутренне готовился к тому, чтобы уви­ деть в колхозе что-то другое. А не то зачем мы сюда приехали? Я думал, раз есть т а ­ кие, как Горчаковы, то не должно думать о крестьянине, как думают и говорят иные. Ш агается легко, из-под прытких сапог брызгами вылетает мокрый снег с грязью. Настроение приподнято-возбужденное, тоже прыткое. Я словно парю, не зная отчего. Хочется чего-то настоящего, хочется работать, хочется чему-то радоваться, и черт знает, чего еще хочется. Хочется жрать и хочется скорее к перу и, следовательно, скорее в «типичную семью». Может ли Качесов держать локоть? В сущности, я его мало знаю. Он, по-моему, храбр и слаб одновременно, горяч и рассудочен. А Горчаковы — это настоящее. Это основополагающее русского характера. Н адо к ним присмотреться и, может быть, о них написать. И, может быть, даж е сравнить с теми, к кому мы пойдем... П редседателя на месте не оказалось, был бригадир. Он сидел в председательском кабинете в непринужденной, независимой позе, как может сидеть только тертый и бы­ валый человек. Но было сразу видно, что это «второе» лицо и даж е больше — «второе» всегда. Я уж е ездил четырежды с одним опытным газетчиком, этаким старым волком, который, считая себя физиономистом, учил меня разгадывать человека по первым впе­ чатлениям и, согласно этому, строить разговор. По его «учению», в каждом нужно оты­ скивать струны, на которых следует играть, чтобы при кратковременном знакомстве узнать как можно больше. Это он называл «брать на крючок». На какой крючок брать этого заместителя? Вид у него такой, что мне почему-то не захотелось сразу официально представляться, а потянуло опуститься на стул и спро­ сить: «Ну, как тут жизнь идет?» Так я и сделал. Он еще расслабился и ногой не шевельнул. И в том же тоне, в каком я спросил, он ответил: — Катится понемножку... жизнь-то. — А куда? — Туда, куда положено. Он осклабился. Но тут Володя протянул удостоверение, и собеседник наш сразу как-то деликатно подобрался, выпрямился и ноги под табуретку спрятал. Он с ходу понял, что нам надо, и охотно поддержал высказанное Качесовым пред­ положение, что народ в Сажине трудный. — Правильно, трудный. Горчаковы, правильно, труженики сильные. Но таких мало. А основная масса... Основная масса так себе работает. Но работает. Про народ никто не говорит, что народ плохой. Плохого народу у нас нет. А вот единицы...