Сибирские огни, 1965, №12

красными пятнами, и из-под него выглядывали наружу сжатые в кула­ ки лиловые руки. Немец обстреливал дорогу из дальнобойных орудий. Он все время переносил огонь, как бы сопровождая Кукушкина к Ленинграду. При первом разрыве Кукушкин, по старой привычке артиллериста, лег в снег. Потом перестал ложиться, а стал прятаться в подворотни. Бил немец методично — через каждые десять минут по снаряду. Это Кукушкин з а ­ метил по часам. Где-то около сада Бабушкина, когда Кукушкину попались навстре­ чу две машины с трупами, рваный длинный осколок от снаряда, с визгом рубанув по афишной тумбе, отскочил и ударил по переднему скату первой машины. Машина ткнулась радиатором в снег и остановилась. Сколько времени Кукушкин помогал шоферам перетаскивать трупы на вторую машину,— не помнит. Стало смеркаться, когда нагруженная машина уехала, а первая так и осталась торчать в снегу. Зуб снова заныл нестерпимо. И Кукушкин вспомнил своего хозяина из Ново-Саратовской колонии. Бывают же такие нелепости, думал он. Дело в том, что разведчи­ ков поселили в дом к немцу-колонисту. Фамилия его была Крамер. Он был тощ и длинен, как божье недоразумение. Жена его ходила на сносях, а трое ребятишек, мал мала меньше, молча сидели на холодной печи, кутаясь в разное тряпье. Крамер был учителем. Его не успели эвакуиро­ вать. Он очень боялся, что его могут расстрелять, как шпиона. Развед­ чики не считали его шпионом и делились с его семьей хлебом и супом, хотя сами клали зубы на полку. Мы подозревали, что Крамер считал себя виновником войны и блокады и думал, что его, Крамера, все нена­ видят, как Гитлера. Таким уж он был робким и мнительным. От этой ро­ бости он даже членораздельно говорить не мог, а только мычал что-то непонятное... На Ханко нам не выдавали положенного денежного довольствия. А здесь выдали сразу месяцев за десять да в добавок к ним еще полевые. Короче, у нас завелись деньги. Девать их было некуда. Купить на них было нечего, и пристрастились мы в доме Крамера играть в очко. З а ­ стал однажды нас за этим занятием комиссар Щеглов-Щеголихин, но не отругал, а, к нашему удивлению, сел за стол и попросил карту. Про­ играл он в первый раз порядочно, но встал из-за стола веселый и сказал на прощанье: — Завтра отыграюсь! Назавтра после отбоя мы опять сели. Банковал Кукушкин. Комиссар не обманул, пришел. Кукушкин предложил ему карту. — Сколько у тебя в банке? — спросил комиссар. — Девятьсот рублей, как одна копейка! — сказал Кукушкин, Комиссар вынул сторублевую бумажку и положил в банк. — А теперь сколько? — Тысяча,— сказал Кукушкин. Комиссар расстегнул планшет и подал Кукушкину лист бумаги и вечное перо и, сказав «пиши», начал диктовать вслух для всех. «Мы, разведчики полковой батареи триста тридцать пятого полка, вносим в фонд обороны тысячу рублей своих личных сбережений и при­ зываем всех последовать нашему примеру». Мы все расписались под этими словами с величайшей радостью. Комиссар сделал нас благо­ родными. Через день во фронтовой газете под маленькой заметкой стояли наши фамилии, и по всему фронту, следуя нам, началось это великое дело.