Сибирские огни, 1965, №12

По пути в разведотдел он заходит вместе со своим Эриком в наш подвал. Ему хочется показать языка. — Ты машиной вернулся? — спрашивает он меня, будто за этим и вашел. Я киваю головой. Кукушкин ведет пленного дальше по коридору в глубь подвала и перед дверью разведотдела смотрит на Эрика в последний раз, сует ему в руки полпачки махорки и коробок спичек. — Привыкай к махре, швед, сигар не будет! — повторяет Кукушкин на прощание. На передний край приехал новый финский оратор. Он приехал с лич­ ным посланием маршала Маннергейма, забрался на сосну и стал через мегафон читать нам послание маршала. В своем личном послании Маннергейм даже умудрился назвать нас «доблестными защитниками Гангута», он, видите ли, был в восхищении от нашей смелости и храбрости, но, говорилось в послании, «во имя чего вы терпите лишения. Ленинград не сегодня-завтра падет, не сегодня- завтра в Москве Гитлер устроит парад своих войск и с коммунистами будет покончено», сообщалось, что «Сталин сбежал к Рузвельту в Аме­ рику», и все в таком духе. То, что Маннергейм называл нас «доблестными защитниками Ган­ гута», разозлило больше всего. Это было уже сверхнахальством, это прямо-таки взбесило нас. И возникло у всего гарнизона желание ответить маршалу Майнер- гейму на его личное к нам послание, вступить с ним в дипломатические отношения. И вот, чтобы нам никто не мешал, мы с Борисом Ивановичем, при­ хватив бумагу и чернила, забрались на чердак нашего шестиэтажного дома и сели под дырявой обгорелой крышей у слухового окна. Мы отыс­ кали среди разного хлама ящики и доски и устроили подобие стола и стульев. Из окна нам была видна изрытая снарядами и авиабомбами цен­ тральная площадь, кирха и водокачка, разбитые остовы домов с обго­ релыми трубами, подвал гарнизонной губы, где мы с Кукушкиным и Фе­ дотовым отсиживали положенный капитаном Червяковым срок, и еще виднелся, чудом сохранившийся среди этого хаоса, парфюмерный павиль­ ончик с зеркальными стеклами. За павильончиком выступала скала,, крутым обрывом уходящая в море. На скале чугунная петровская пуш­ ка черным глазом глядела в сторону Швеции. — Шведы должны быть благодарны нашему Петру,— сказал Борис Иванович,— после того, как Петр разбил их Карла, шведы перестали воевать и теперь живут себе мирной жизнью припеваючи... Мы с Борисом Ивановичем не были прямыми потомками и наслед­ никами запорожцев, но нам было знакомо письмо запорожцев турец­ кому султану, и неукротимый дух этого письма овладел нашими душами. После долгих обсуждений и взаимных дополнений я вывел на чистом листе самым красивым почерком, на какой была способна моя рука, з а ­ главное обращение: «Его высочеству, прихвостню хвоста ее светлости кобылы им­ ператора Николая, сиятельному палачу финского народа, свет­ лейшей обер-шлюхе берлинского двора, кавалеру брилллиан- тового, железного и соснового креста барону фон Маннергейму. Тебе шлем мы ответное слово!»