Сибирские огни, 1965, №12

лась на наш наблюдательный пункт. Я знал об этой операции и пошел с Щербинским. Ночь была подходящей, темной и ветреной. Пока наши саперы де­ лали проход в минных полях и колючей проволоке, Щербинский сидел с капитаном Червяковым и с Кукушкиным за столом, размечая план дей­ ствий. Метрах в двухстах от нашего наблюдательного пункта, под при­ крытием валуна, был финский дзот. От дзота шли две траншеи, одна — к переднему краю и другая — в глубину обороны. Кукушкин, наблюдая этот дзот ежедневно, знал его так, будто сам строил, поэтому с разреше­ ния капитана Червякова тоже увязался с группой Щербинского. Мы бесшумно пробрались на ту сторону. Ветер и ночь были нашими помощниками. Все произошло быстрее, чем я думал. Мы разбились на две группы и ползком окружили траншею, идущую к переднему краю. По траншее ходил часовой. Он не слышал нас. Он похаживал взад и вперед, пристукивая каблуками и засунув от холода руки в карманы. Кукушкин упал на него плашмя, следом за Кукушкиным на часового свалился сам Щербинский. И все-таки часовой успел крикнуть. Из дзо­ та одновременно выскочили два финна. Один по направлению к нам, другой в сторону своих. Прежде чем Костя Самарин успел дать по это­ му очередь из автомата, первый финн в упор выстрелил в Костю. Об­ ратно нам пришлось тащить двоих — Костю и финского часового. И вот мы снова на своей стороне в нашем наблюдательном пункте. Костя не жилец, он бледнеет на наших глазах и вытягивается на лавке. Из-под мичманки Щербинского стекает струя крови. Кто-то из наших впопыхах угостил его по голове прикладом. Финны, спохватившись, от­ крывают огонь, и вороненая ночь от осветительных ракет превращается в утро. Финн сидит в углу, прислонившись спиной к бревенчатой стене, и дрожит. Кляп из его рта вынули, и у него не попадает зуб на зуб. Щербинский смотрит на финна. Его горбоносое лицо и борода, под­ стриженная на манер тетеревиного хвоста, покрыты потом и кровью. Он пристально осматривает финна с головы до ног и бьет кулаком по столу. — Кклади вещи! Финн вздрагивает. — Этто я нее теббе! — говорит Щербинский финну и повторяет снова. — Кклади вещи! И вот на столе перед Щербинским появляются ботинки, поясной ре­ мень, парабеллум, перочинный нож, финка, часы — все, что эти сорви головы успели забрать у финна, пока его несли от финского блиндажа до нашего наблюдательного. Парабеллум Щербинский берет себе, перо­ чинный нож отдает капитану Червякову, финку — Кукушкину. — Ты орел! — говорит он Кукушкину.— Тты повведешь пленного в штабб! Потом он вынимает флягу. Чокается с капитаном и, выпив, вытирает бороду рукавом бушлата. Остатки спирта он подносит финну. Тот пьет и кашляет. Кукушкин подает финну кружку воды. — Команду угощаешь ты из ссвоих заппасов! —- говорит Щербин­ ский Червякову.— И сппать! Обстрел постепенно стихает. Сосны шумят глуше. Начинает светать. Ветер разгоняет облака, и холодное солнце серебрит покрытый инеем вереск. Кукушкин закидывает за плечо карабин, засовывает в противо­ газ полбуханки хлеба и трогает за плечо финна. — Пошли! И они идут по ходу сообщения, глубокому, как могила. Со стенок,